Сфинкс

Сэйл: Но существует ряд трудностей, которые сводят практическое значение клонирования к нулю. Во-первых, требуется суррогатная мать, в которую имплантируется эмбрион, благополучно развивающийся лишь в одном из двух с половиной сотен случаев. И едва ли процент брака возможно радикально снизить. Во-вторых, для выращивания взрослого клона нужно почти столько же времени, сколько занимает и взросление исходного организма. Клон растет быстрее, как бы стремясь догнать оригинал, но не намного. Иными словами, клон гонится за оригиналом, но тот всегда впереди. И, в-третьих, создание тождественного генотипа - если речь идет о людях - отнюдь не гарантирует тождественных интеллектуальных и психических качеств клона, тем более превосходящих.

Слейд: По-вашему, египтяне умели обходить эти трудности?

Сэйл: Если верить надписи на плите, да. И не только египтяне. Что-то подобное, по-видимому, практиковалось и в более древней шумерской культуре. Но это не были клоны. Для удобства назовем их... Ну, скажем, репликантами.

Слейд: И как это выглядело?

Сэйл: Судя по всему, процесс был очень простым, без участия суррогатной матери. Это происходило, образно говоря, в пробирке, в примитивно оборудованных лабораториях. Конечно, это было величайшим секретом жрецов... Репликанты развивались невероятно быстро и за десять-двенадцать лет догоняли взрослых людей по физическому развитию, а по умственному значительно превосходили их. Затем бурный рост прекращался, и репликант мог жить обычной жизнью.

Слейд: Вы прочли это на плите?

Сэйл: Да. Вот полный перевод текста с указанием ключей расшифровки. Любой египтолог...

Слейд: Да-да, я понял. Но технология находилась в стилете?

Сэйл: Да. И тут мы приближаемся к цели моего визита. Я отправился в археологический музей Каира, чтобы попросить стилет для исследования. Я видел его раньше и был убежден: никому не приходило в голову, что рисунки на внешнем лезвии - часть акромантической криптограммы. Но меня ждало разочарование. Стилет в музейной витрине оказался лишь копией.

Слейд: Почему?

Сэйл: Музей был ограблен. Потом похищенные экспонаты попали к людям, не знавшим об ограблении музея и похоже, не подозревавшим об истинной ценности раритетов. Дирекция музея совместно с полицией приняла решение скрыть факт ограбления от прессы, чтобы выловить экспонаты, когда их начнут продавать. Подробностей я не знаю, это вопрос к полиции, но наиболее известные экспонаты, такие, как стилет, заменили копиями. Пока поиски ни к чему не привели.

Слейд: Понятно. Вы хотите, чтобы я отправился в Каир и нашел стилет.

Сэйл: Мистер Слейд, окажись открытие в Великобритании, оно будет использовано на благо моей страны. Но представьте себе, что стилет попадет к ученому, который сумеет расшифровать криптограмму - я же сумел! - а от него к безответственным людям, диктаторам, мафии, террористам? Что вы скажете, если в один прекрасный день они ухитрятся скопировать перспективного британского политика, потом похитят его, заменят - и премьер-министром Англии станет воспитанный врагами нашей страны репликант!

Слейд: У вас богатое воображение. Текст на плите мог иметь религиозно-мистический смысл.

Сэйл: Прямых доказательств моей правоты нет. Не угодно ли ознакомиться с косвенными?

Слейд: Слушаю.

Сайл: Начну со статьи Прендергаста и моих раскопок. Вход в гробницу располагался не в северной стене, как обычно, а в западной. Это свидетельствует о том, что руководившие постройкой жрецы пытались защитить гробницу от грабителей. В то же время на саркофаге и в других местах стерто имя умершего фараона. Согласно египетским верованиям, уничтожение имени покойного обрекает его душу на вечные страдания. Зачем, спрашивается, жрецам заботиться о сохранности гробницы столь ненавидимого фараона? Прендергаст объясняет нестыковку противоборством групп жрецов, сторонников и противников фараона.

Слейд: А как объясняете её вы?

Сэйл: Я никакой нестыковки не усматриваю. Напротив, все логично. Стереть имя МЕРТВОГО - значит проклясть его, но столь же кощунственно написать на саркофаге, обители смерти, имя ЖИВОГО! А фараон, которому предстояло воскрешение в виде репликанта, считался лишь временно усопшим. Следовательно, и погребение было своеобразным. Сначала имя значилось на саркофаге, потому что без этого невозможно проведение религиозных ритуалов, а затем его стерли - символическое действо, означающее возвращение фараона к земной жизни.

Слейд: Любопытно...

Сэйл: Далее, конструкция ловушки - обрушивалась вся гробница. Кощунство, но важнее было навсегда уберечь тайну от всех, кроме будущих посвященных жрецов, которым и предназначался стилет. Если не им, так никому...

Слейд: Тогда получается, что безымянный фараон не был воссоздан - а лишь похоронен вместе с информацией о том, как это сделать в дальнейшем?

Сэйл: Очевидно, так. Вряд ли мы когда-либо узнаем точно. Прошло три с половиной тысячи лет...

Слейд: Значит, у вас нет даже косвенного доказательства, что создание репликантов осуществлялось на практике. В стилете могли быть изложены всего лишь идеи, теории.