Сфинкс

Вытащив из кармана тонкую пачку листов с высококачественными распечатками, Блейк протянул её Слейду.

- Я вам больше не нужен, мистер Долтон?

Тот отрицательно покачал головой.

- Если понадоблюсь, - Блейк двинулся к выходу, - вы знаете, как меня найти.

- Благодарю вас, мистер Блейк.

Изучив распечатки, Слейд сжег их в туалете и спустил пепел в унитаз. Затем поднял телефонную трубку, набрал номер. Ответил вальяжный басок.

- Слушаю.

- Господина Кострова, пожалуйста, - русский язык Слейда был безупречен, словно британский разведчик родился не в Лондоне, а где-нибудь под Рязанью.

- Костров у телефона. Кто это?

- Михаил Игнатьевич, вы со мной не знакомы. Мне рекомендовал обратиться к вам господин Рыбин.

- Вот как? - насторожился Костров. - А по какому вопросу?

- Я коллекционер и хотел бы приобрести что-либо из произведений древнеегипетского искусства. Моя фамилия Мищенко.

Костров помолчал. Ни о каком Мищенко он никогда не слышал ни от Рыбина, ни от кого-то другого. Мищенко этот вполне может оказаться заурядным жуликом, грабителем, мошенником. Или незаурядным, что ещё хуже... Дудки, сначала проверим тебя, приятель.

- Господин Мищенко...

- Владимир Геннадьевич.

- Владимир Геннадьевич, а давно вы видели Рыбина?

- Две недели назад. Как раз перед его отъездом в Ниццу.

- И как он? Усы ещё не сбрил?

В голосе Слейда зазвучало искреннее недоумение.

- Михаил Игнатьевич, боюсь, вы неправильно меня поняли. Я имею в виду Анатолия Рыбина, моего старинного друга. А он сроду усов не носил.

- Ах, этот... Который ездит на "девяносто девятой" цвета мокрого асфальта?

- Да нет же, - недоуменные интонации усилились. - На белом "Понтиаке". У него ещё собака Альма, догиня...

- Теперь понял, - произнес Костров дружелюбнее. - Значит, он рассказал вам обо мне...

- Он и Леня Верницкий.

Услышав о Верницком, Костров ещё больше успокоился. Конечно, стопроцентной гарантии нет, но как же знакомиться с новыми покупателями, если шарахаться от всех и каждого, рассудил Михаил Игнатьевич. Жаль, сейчас нет ни Верницкого, ни Рыбина, позвонить бы им... Ну да ладно, примем дополнительные меры предосторожности.

- Хорошо, Владимир Геннадьевич, - сказал Костров. - Вы где живете?

- Шоссе Энтузиастов, между Войтовича и Авиамоторной. У Рогожского кладбища.

- Тогда давайте встретимся через час у метро "Площадь Ильича", согласны?

- Разве её не переименовали? Я-то на метро не езжу, все на машине...

- Да шут их знает... Я ведь тоже не езжу. От них всего можно ожидать. Но вы поняли, где?

- Конечно, Михаил Игнатьевич. Я согласен.

- Как я вас узнаю?

- У меня бежевый "Опель-Кадет".

- Договорились.

...Костров сразу заметил машину Слейда, но подходить не спешил. Он рассматривал англичанина издали добрых пятнадцать минут, прежде чем пришел к выводу: вызывает доверие, опасности, скорее всего, не представляет. Хотя, с другой стороны, если бы мошенники не вызывали доверия... Эх, знать бы, где упасть, соломку подстелить.

Решительно Костров подошел к "Опель-Кадету" и наклонился к открытому окну.

- Владимир Геннадьевич?

- Михаил Игнатьевич? - Слейд бросил взгляд на левую руку Кострова - не хватало фаланг двух пальцев. - Рад знакомству. Садитесь в машину...

После получасовой беседы, в течение которой Костров окончательно убедился, что Мищенко отлично знает и Рыбина, и Верницкого, Слейд перешел в наступление.

- Меня главным образом интересует эпоха Нового Царства, - сказал он. Вы располагаете чем-либо из этого периода?

- Да, кое-что есть, - ответил Костров, уже проникшийся симпатией к собеседнику (симпатия симпатией, но и номер машины он запомнил). - Но, как вы понимаете, весьма и весьма недешево...

Слейд весело рассмеялся.

- Право же, Михаил Игнатьевич... Этим вы меня не испугаете. На прошлой неделе я заплатил десять тысяч долларов за египетскую вазу...

Ого, мысленно восхитился Костров. Крупная рыба, если не врет... К цене каждой вещи будем приписывать справа ноль.

- Может быть, поедем ко мне и посмотрим? - предложил Михаил Игнатьевич.

- Охотно, - улыбнулся Слейд. - Показывайте дорогу.

- Вон там моя машина. Поезжайте за мной.

Машина Кострова, а за ней "Опель-Кадет" влились в транспортный поток. Следом покатила неприметная "Лада".

28

Темнота невыносимо раздражала Бориса Градова. Это раздражение было сильнее, чем тревога и страх. Мысленно слившись с героем "Колодца и маятника", он измерял каземат шагами. Семь шагов в длину, пять в ширину. Удалось нащупать деревянный стол, кровать (к изумлению Бориса, с постельным бельем!), два табурета.

Сидя на кровати, Борис предавался невеселым размышлениям. Персонаж из пьесы Чехова прокомментировал бы ситуацию словами: "Мы попали в ЗАПИНДЮ". Вот именно - в запиндю, да ещё в какую... Кто эти люди? Чего они добиваются? Впрочем, ответ на второй вопрос ясен: им нужен пароль к секретному файлу. Как только тюремщики убедятся, что пароль пленнику неизвестен, они избавятся от Бориса, как от хлама, обузы... Так может, не стоит их разочаровывать? Торговаться, пытаться выиграть время? Но с таким, как горилла Алик, не особенно поторгуешься.