Сфера влияния

Как они и предполагали, невероятное количество эксцентричных людей вели себя чрезвычайно эксцентрично и покупали уйму эксцентричных вещей, ну и к тому же это было все-таки время карнавала. Каждый охранник в каждом магазине мог похвастаться историями типа такой: «Конечно, это ничего не значит, но я вам расскажу. Тут был один человек, который купил двенадцать ночных рубашек, и все разных цветов…» Это звучало как набившее оскомину «хочешь — верь, а хочешь — нет». Но парочку на фотографии никто не опознал, кроме одного человека в гараже, который предположил, что именно этот парень, возможно, купил автомобиль прямо перед началом карнавала, в пятницу, — «Каррера-1900», немецкая гоночная серебристого цвета, мистер Альфред Келлерманн. Но поскольку человек в гараже не интересовался велосипедными гонками, он и слыхом не слыхивал о Жаке Анкетиле. Вот если бы он был похож на Стирлинга Мосса, тогда…

Все это было очень неопределенно.

Мистер Келлерманн прекрасно говорил по-немецки, но не совсем так, как коренной житель берегов Рейна, скорее как уроженец Южной Германии или австриец. Чек был выписан на крупный банк, ничего похожего на то, что обналичить его можно только имея при себе судебное разрешение.

Донесения о том, что был замечен красивый мужчина средних лет в красном, либо в черном, либо в синем, либо в белом «порше», поступали со всех уголков Германии.

— Я просто не могу в это поверить, — покачал головой Хайнц Штоссель. — Где они могут спать? Ведь им надо где-то проводить ночи? Ну ты же не станешь спать в спортивном «порше»? — Но он был чрезвычайно упрям, и, в отличие от Ван дер Валька, лишить его уверенности в собственных силах было чрезвычайно сложно.

— А может, они уже давно за границей. Осели на каком-нибудь горнолыжном курорте. Он прекрасный лыжник. Она работала в спортивном магазине и тоже увлекается лыжами.

— Возьмем это на заметку, — отрезал Штоссель.

Его теория гласила, что ты можешь найти что-нибудь или кого-нибудь, действуя в соответствии с планом, но только в том случае, если план хорошо скоординирован. Полицейские отделы слишком разрозненны, а потому у них есть большой недостаток — слабые связи друг с другом. Человек, который разыскивается, например, одним отделением за групповое ограбление банка, может быть абсолютно неизвестен в отделе убийств, и они не узнали бы его, даже если бы он проходил у них как свидетель по какому-нибудь делу. У Хайнца Штосселя были свои люди в каждом отделе доблестной организации правопорядка. Столкнувшись по какому-нибудь делу лицом к лицу с человеком, который вроде бы и вовсе не причастен к преступлению, он невозмутимо предполагает, что тот может быть виновен в любом другом нарушении уголовного кодекса. Так что он составил список всего того, что теоретически мог совершить Жан-Клод Маршал, в его распоряжении находился фактически каждый немецкий полицейский, а сам он проверял все сообщения, поступавшие на телекс. Каждый час он, строчка за строчкой, своим красным карандашом проходился по ленте телетайпа. Таким образом, как говорил он сам, он следил за координацией.

— Я думаю, что это место вполне может быть где-то здесь неподалеку. Правда, это не вполне убедительно, но тем не менее. В Мюнхене было продано большое количество лыжной экипировки и специальной одежды. Человек, купивший все это, не совсем подходит под наше описание, но он высокий, худой и обеспеченный. Сначала все было как обычно, но работников магазина удивило то, что в конце он, даже не взглянув на счет, выписал им чек на солидную сумму. А потом попросил их об одной услуге, которая тоже показалась им странной, — доставить все купленное в багажное отделение на вокзал. Чек выписан на местный банк. Мюнхенцы поискали, не были ли выписаны еще чеки за той же подписью, и в результате нашли один в трансагентстве — два билета первого класса до Инсбрука.

— А каким именем подписан чек?

— Имечко забавное. Ней.

— Ней? — озадаченно переспросил Ван дер Вальк. — Ней^{6}?

— Да, именно так оно и звучит. Ней.

— Звони им, Хайнц. Я болван, звони им немедленно, пусть продиктуют по буквам.

Слегка изумленный такой горячностью коллеги, Штоссель набрал номер.

— Мюнхен… мисс, один шесть семь, пожалуйста… алло?.. алло?.. Шниганс? Это Кельн, Штоссель говорит. Этот чек в лыжном магазине. Оператор правильно продиктовал имя? Ней, да. Проверь… так?.. О’кей, спасибо. — Он озадаченно положил трубку.

— Ней, — повторил, удовлетворенно усмехнувшись, Ван дер Вальк. — Это имя — звучит до смешного по-детски — одного из маршалов Наполеона. Он родился в Германии, в Сааре. И Келлерманн тоже. Я все думал, думал, что мне это напоминает.

— Ты имеешь в виду, что это он?

— И никто другой.

— Сбежал в Инсбрук. Это мероприятие выглядит довольно рискованным, но на самом деле оказалось абсолютно безопасным. Н-да… а что же случилось с автомобилем?

— А уж это твоя работа, — все еще ухмыляясь, ответил Ван дер Вальк.

— Но у меня все автомобили проверены! — возмутился Штоссель. — Купленные, взятые напрокат, взятые взаймы и угнанные.