Северо-Запад

Она ретировалась в свою комнату и подумала об Иисусе, еще одной глубоко благочестивой персоне, не признававшейся благочестивой той разновидностью людей, пребывающих в плену клише, которые называли себя благочестивыми, хотя, справедливости ради, нужно сказать, что эти люди тоже иногда бывали благочестивыми на свой собственный необразованный манер, но только случайно и только чуть-чуть.

32. Разница

Клиторальный оргазм – это локализованное явление, ограниченное клитором. Парадоксальным образом прямая стимуляция клитора далеко не всегда приводит к его возбуждению, а вызывает боль и раздражение, а иногда сильную скуку. Одновременные энергичные и круговые манипуляции с клитором и малыми половыми губами с помощью руки – наиболее прямой способ. Результирующий спазм пронзителен, в высшей степени приятен, но короток, как мужской оргазм. На женский вопрос, что предпочтительнее, клиторальный или вагинальный оргазм, Кейша давала неопределенный ответ. С таким же успехом можно спросить, какой цвет предпочтительнее: голубой или зеленый.

Вагинальный оргазм может быть вызван проникновением, но еще и простыми короткими движениями таза назад и вперед, сопровождаемыми мыслями о чем-нибудь интересном. Последний способ особенно эффективен в автобусе или в самолете. Похоже, существует небольшой участок эрегируемой плоти (размером с десятипенсовик – на полпути вагинального канала со стороны, ближайшей к пупку), который возбуждается этим «раскачиванием», но является ли этот участок точкой G и становится ли он источником невыносимо сладостных ощущений, Кейша Блейк не могла ни подтвердить, ни опровергнуть. Каким бы способом он ни достигался, примечательными в вагинальном оргазме были его продолжительность и глубина. Он ощущается как серия спазмов, словно сама вагина открывается и закрывается, как кулак. Возможно, так оно и происходит. Но является ли испытываемое чувство тем, что называют «множественный оргазм», Кейшей Блейк также осталось невыясненным, хотя для невзыскательных направлений изучения женских особенностей характерно принимать «смыкание кулака» за оргазм как таковой. Возможно, это была просто феноменологическая проблема. Если Ли Ханвелл говорила, что цветок голубой, и Кейша Блейк говорила, что цветок голубой, то как они могли быть уверены, что под словом «голубой» они подразумевают один и тот же феномен?

33. Свидетель обвинения

Марсия обнаружила подарок Ли во время очередного обыска. Вообще-то повод для таких обысков дала Черил – она стала исчезать по пятницам и возвращаться в понедельники, – и Кейше было бы проще просто добавить фаллоимитатор к уже и без того уничтоженной репутации старшей сестры. Не в силах далее смотреть на Марсию, размахивающую пластиковым пакетом, Кейша Блейк бросилась лицом вниз на кровать и начала притворно плакать, но в ходе этого действа вдруг поняла, что ее раздирают противоречивые чувства: она не могла свалить вину ни на Ли, ни на сестру, но в равной степени не могла вообразить и второй вариант, который так ясно перед ней открывался: информирование о находке отца. Кейша Блейк прикидывала и так, и сяк, но выхода не видела, и вот тогда она, вероятно, впервые в жизни призадумалась о самоубийстве.

– Только не говори, что ты сама купила эту гадость, – сказала мать, – потому что я и представить себе не могу, где ты могла достать деньги.

В ходе допроса Марсия перебрала большинство соседских девочек, прежде чем пришла к довольно болезненному варианту в лице Ли (которую любила) и увидела на лице дочери подтверждение.

34. Разрыв

За этим последовало прекращение отношений между Ли Ханвелл и Кейшей Блейк, на котором настояла Марсия, затем наступило охлаждение, в котором нельзя было винить одну Марсию. Им стукнуло по шестнадцать. Этот период длился полтора года.

35. Ангст!

В отсутствие Ли – в школе, на улице, в Колдвелле – Кейша Блейк чувствовала себя как улитка, которую вытащили из раковины. До разрыва она не замечала, что положение «подруга Ли Ханвелл» представляло собой нечто вроде паспорта, давало Кейше защищенный доступ в большинство ситуаций. Теперь она оказалась низведенной в концептуальное царство «церковных детей», большинство которых были нигерийцами или какими-то другими африканцами и не разделяли антропологическое любопытство Кейши Блейк применительно к греху или ее любовь к рэпу. Детям из ее прошлого, считала Кейша (бог знает, справедливо или нет), она казалась аномалией, а для рейверов и инди она (в чем у нее не было никаких сомнений) представляла собой изгоя самого неприемлемого сорта. Кейше Блейк не приходило в голову, что такое ощущение отчужденности есть распространенная, совершенно тривиальная судьба молодых людей. Она считала, что подобная доля выпала ей одной, и не будет преувеличением сказать, что ей не удавалось представить себе никого, кроме разве что Джеймса Болдуина[43] и Иисуса, кто испытывал бы такие полные изоляцию и одиночество, которые, как она теперь знала, и являются единственной и подлинной реальностью этого мира.

36. Враг твоего врага