Северная Башня

«Нас убьют! Как только узнают про этот, как ты говоришь, пульт-ниппель – убьют. И заберут».

– Это понятно! – говорю я, нажимая пальцем на иероглиф. – Жизнь – сложная штука, да? Все норовят тебя убить. Какая досада!

Оказывается, на выгравированные завитки можно не жать. Можно и жать – эффект такой же. Никакой.

Это не пульт. Они не нажимаются. Пришлось опять резать себя и купать пульт в собственной крови и силе. Так осуществляется привязка. Хоть это помнит амнезийный дух. Правда, после того как камень был залит кровью (вязь иероглифов загорелась холодным светом и погасла), ничего не изменилось. Защита не включалась. Или не выключалась. Одним словом, всё – порожняк!

И тут барьер выключился. Опять вздыхаю – беда! Надо карандаш губозакаточный вырезать из древка стрелы арбалетной. Что это за защита, если у неё как у ромашки – любит – не любит, пустит – не пустит? Хорошая защита. Отобьёт тысячу стрел, а одну, критическую, прямо в темечко, пропустит.

А с другой стороны, больно крутая плюшка, если будет работать, как положено. Что дальше по сценарию? Говорящий, летающий, огнедышащий ящер? Купала на своей крылатой колеснице? Он же Аполлон. Или Тор со своим молотом и братом-шутником меня навестят? А против кого может быть такая плюшка?

Ладно, темно уже. Спать пора. Не хочу я богов видеть. Слышите? Давайте каждый будет гулять по своим делам, вы там, я тут, а? Ребята, давайте жить дружно!

Возвращаюсь в лёжку свою, а там – верный пёс. Дикая тварь лежит у входа. Морда – оторопь берёт.

– Ну и морда у тебя, Шарапов! – бормочу я и чешу там, где мурлыкающие зоны у кошек – за ушами. – Мало, что страшный ликом уродился, так ещё и в крови. И что ты за гадость приволок? Думаешь, я это есть буду? Нет, дружище. Я такую дрянь не ем, уж извини.

Дожил. В голове живёт сущность потусторонняя, разговариваю с ужасным порождением скверны, напарники у меня в спортивной секции фехтования – упыри. Не жизнь, а сказка. Только страшная.

Глава 12

Утром меня разбудила Киса. Да-да. Вот такая у меня карма. Всякая тварь с трещиной меж ног норовит ко мне в постель залезть. Ну, я махнул, конечно! У Кисы ко мне только платонические отношения. Слава Создателю, что не гастрономические! Да и я ещё не настолько одичал, чтобы отметить половую принадлежность этого хищника как-то иначе, кроме любопытства. Чисто научного. Я не зоофил ни разу. Только обращаться к ней надо теперь как к ней, а не к нему. Вот и всё.

Так вот! Что я проснулся-то? Моя грелка встала в боевую стойку. Пришлось напяливать броню и идти за ней. Ну, как идти? Бежать! Затягивая ремни на ходу.

Успели. Два человека на последних крохах сил поздними зимними листьями висели на дереве, спасаясь от бродяг. Киса заскулила и смылась. Такая большая, а милые икебаны из костей её испугали. Тем паче что скелетам не до нас. Они увлечённо потрошили парное конское мясо, на котором эти соловьи, что на ветках висят, приехали. Чудные. Дерево вас от бродяг не спасёт. Они прыгают высоко, да и лазать по верхотурам умеют.

Очень хотелось крикнуть: «Получи, фашист, гранату!» – и метнуть свето-шумовую, но применять силу света – пригласить на завтрак бродяг со всей округи. Так справимся. Трое их всего. Навык у меня уже есть. Я же уже нехилый упокоитель упырей. Это сарказм, если кто не догнал. А если без шуток, то прокачал этот навык, сидя в развалинах.

Первый упырь рассыпается на кости, прах остатков плоти и копоть скверны разом весь – вдарил я ему палицей меж лопаток со спины. Несколько секунд танцуем со вторым, что возомнил, будто у него не руки, а лопасти вентилятора. И прыгает, как стрекозёл. Вот и крутился – щит жалко, перемолотит. Себя ещё жальче. Вот и исполнял ждага-ждага, пока не попал мертвяку отравленной булавой по руке. И, не дожидаясь, пока распадётся, промолотил замершего бродягу. Распадаются они в таких случаях неспешно. Относительно горячки боя несколько секунд – очень много. Можно несколько раз копыта на ветку откинуть. Хорошо, что на бродяг нападает ступор сразу после контакта с магической сталью булавы. Он застыл – молоти его, пока не устанешь.

Ну, а трое на одного совсем правильный бой. А правильного боя непрочная структура бродяги не выдержала. Люди, что висели на дереве, помогли – отвлекли бродягу, кидая в него чем ни попадя.

Я охреневаю, когда спасённые сползают с дерева, вытирают пот. А потом бежим в развалины Солярных Столбов. В гости к дедушке Саше пожаловали внучатые племянники – Молот и Пятый.

– Уйди с глаз моих, трусиха, – пинаю я жуткого хищника в полосатый бок.

Я злой. Ну, на хрена они припёрлись? Мне что, плохо было одному? Скучно?