Северная Аврора

Свою карьеру Черчилль начал двадцать лет назад рядовым офицером, участником нескольких колониальных кампаний. Затем он перешел к журналистике и, наконец, стал парламентским дельцом, членом военного кабинета. Этот растленный человек - актер, политический интриган - всю жизнь преданно служил хозяевам, его нанимавшим. Когда один из писателей-историков того времени назвал его яростным слугой империализма, Черчилль рассмеялся.

- Нет! Это неправда, - сказал он. - Я жрец его, как Саванаролла был жрецом бога.

Крылатая фраза еще более укрепила его положение в капиталистическом мире.

Разложив по столу отпечатанные на веленевой бумаге донесения Хейга, командующего английскими войсками во Франции, консультант Мэрфи рассказывал министру о делах Западного фронта.

- Германский штаб готов к наступлению, неизвестен только час этого наступления, - говорил Мэрфи. - Фош также готовит контрудар. Но планы Фоша и Петэна противоположны. Хейг колеблется между ними. Положение весьма опасное!

- Чем оно опасно? - с раздражением перебил его Черчилль. - Если до июня мы продержались, так теперь... При малейшей удаче мы расколотим Германию вдребезги! Даже в худшем случае обстановка не изменится. В. конце концов, немцы - это только немцы! Что нового из Москвы? - спросил он неожиданно.

Черчилль с первых дней возникновения Советской России стал одним из самых злейших ее врагов. Он следил за ней, готовясь к прыжку и полагая, что час этого прыжка близок.

Консультант подал ему пачку расшифрованных телеграмм. .

Одобрительный возглас вырвался у министра, когда он проглядел донесения Локкарта, английского агента, находившегося в Москве.

- Что нового из Мурманска?

- Там события развертываются...

Вялым, протокольным языком Мэрфи доложил Черчиллю, .что английские отряды, спустившись по железной дороге к югу от Мурманска, заняли Кандалакшу, Сороку и Кемь.

- В рапортах указывается, что Кемский совет разогнан, стоявшие во главе его лица расстреляны, - докладывал Мэрфи. - Десятки людей, даже не принадлежащих к большевистской партии, но известных своими советскими убеждениями, взяты английской контрразведкой и заключены в тюрьму. Слухи об этом докатились до Архангельска. Архангельск встревожен и возмущен.

Мэрфи вздохнул. Он любил щегольнуть своей объективностью и даже при Черчилле старался это подчеркнуть. Кроме того, он был в ссоре с генералом bull;Нулем и негодовал на этого генерала, находившегося сейчас в Мурманске. Пуль, по его мнению, поторопился, прежде времени раскрыв карты.

Но, увидев, что Черчилль улыбается, Мэрфи умолк.

- Разве вы одобряете это, господин министр? - спросил он после паузы.

- Да, - продолжая улыбаться, ответил Черчилль. - Все это сделано с моего ведома.

- Опрометчивый шаг! Ведь у Англии еще не развязаны руки. Пока существует Западный фронт...

- Пустяки! - резко оборвал его Черчилль. - Против большевиков немногое требуется. Кроме того, говоря откровенно, большевики для меня страшнее немцев. Они разжигают революционные идеи во всем мире! Вот что

опасно!

- Но позвольте... Это же помешает английской пропаганде! - Мэрфи пожал плечами. - Мы явились в Мурманск якобы для того, чтобы оказать русским помощь... Мы даже официально назвали это помощью России

против немецких субмарин, будто бы рыщущих где-то в районе Северных морей, и которых на самом деле там, конечно, нет. Впрочем, о субмаринах еще можно говорить, хотя это и смешно! Но то, что проделывает Пуль... Это же вооруженное нападение!

Сейчас он разговаривал не как подчиненный, а как человек, считающий своим долгом предостеречь старого приятеля от необдуманных поступков.

- Я все предусмотрел! - сказал Черчилль. - От Германии скоро останется только пепел. Мы разобьем ее. Руки у нас будут развязаны. Словом, Мэрфи, нечего спорить! Пора начинать войну на Востоке.

Да, он решил убивать советских людей. При любом удобном случае. Пусть они лучше не становятся ему поперек дороги. Он снабжает и будет снабжать врагов советской власти оружием, деньгами и людьми. Будет топить советские суда, всеми средствами будет поддерживать блокаду большевистской России и в конце концов разрушит этот Карфаген.

- Вы считаете Советскую Россию Карфагеном? - возразил ему Мэрфи. По-моему, это еще младенец в колыбели.

- Ну, так в колыбели мы его и удушим! - сказал Черчилль, и его жабье лицо расплылось в улыбке. - И утопим вместе с колыбелью.

- Без объявления войны? Они закричат об интервенции.

- Пусть кричат, - Черчилль с брезгливым видом пожал плечами.

Мэрфи удивленно выкатил свои мертвые, точно искусственные, стального цвета глаза. Остряки утверждали, что на их обратной стороне имеется надпись: "Сделано в Шеффильде".

- Но как быть с Кемью? Ведь и у нас за это дело непременно схватятся некоторые либеральные газеты.

- Адмирал Николлс в Мурманске?

- Да.

- Пусть съездит в Архангельск, успокоит нервы большевикам. А для газет составит успокоительную информацию. Это необходимо и для так называемых прогрессивных деятелей... и чтобы рабочие не волновались. Словом, это необходимо как политически, так и стратегически.