Северная Аврора

- В море, товарищи! - шутливо скомандовал Жилин. На людях поверх обмундирования из-за отсутствия

маскировочных халатов было надето белье. Все шли молча. Лишь иногда кто-нибудь из матросов, чертыхаясь, останавливался, чтобы поправить на лыжах крепление. Небо было звездное, лунное. И при свете ночи вдали, будто берег, смутно чернела кромка леса. Моряки торопливо двигались к ней.

Спустя два часа на тракте появился батальон Сергунько.

Тишина часто нарушалась либо окриками на лошадей, тащивших дровни с ящиками патронов, либо перекличкой телефонистов, проверявших провода.

Вскоре батальон разделился: одна рота двинулась дальше по тракту, а две другие свернули на фланги.

Последними протрусили по тракту возглавляемые Крайневым конные разведчики. Им было поручено выполнять роль связных в том случае, если телефонная связь окажется прерванной или временно нарушенной.

В пятом часу утра на тракте появился санный возок, запряженный тройкой лошадей. На облучке возка сидел матрос в тулупе. Тройку сопровождал верховой.

Проехав немного по тракту, возок свернул на полевую дорогу, миновал покрытую льдом Вагу и двинулся по недавно вырубленной просеке.

Вовсю задувал ледяной, пронизывающий до костей ветер.

- Борей повернул рычаг, - оборачиваясь к саням, с усмешкой сказал верховой. Это был Саклин.

В сопровождении Саклина Фролов и Драницын объехали все батареи. Осмотрев орудия и поговорив с бойцами, они оставили санки в роще и вернулись на первую батарею. Откинув рогожу, закрывавшую вход, они вошли в просторный шалаш. Внутри ярко горел керосиновый фонарь. Тут же, на ящике, стоял телефонный аппарат, возле которого пристроились командир батареи и молоденький телефонист.

Мороз усиливался. Хотя в шалаше топилась железная печурка, Драницын сразу почувствовал, как стынут у него ноги в сапогах.

То и дело попискивал телефон. Батарейный командир принимал сообщения от наблюдателей. На позициях противника все было спокойно. То одна, то другая батарея вызывала Саклина. Все ждали приказа открыть огонь.

- Соедини меня со штабом! - приказал Фролов телефонисту.

- Готово, товарищ комиссар, - через минуту сказал телефонист, протягивая Фролову трубку.

- Бородин? Что там у тебя? - спросил Фролов.

Бородин ответил, что все роты уже находятся на своих исходных позициях перед Лукьяновской и Усть-Паденьгой.

- Из Вологды, - добавил Бородин, - сообщают, что восточная колонна встретила противника на полдороге между Кодемой и Шенкурском и уже ведет бой.

- Уже ведет бой? - взволнованно переспросил Фролов.

- Так точно. Инженерная рота пошла в обход, по лесным просекам. Очевидно, хотят зайти во фланг американцам.

- Там тоже американцы?

- Оказывается, тоже.

- А что западная колонна?

- Ничего особенного. Вошла в Тарнянскую волость.

Рассказав Драницыну о новостях, Фролов вместе с ним вышел из шалаша. Саклин по-прежнему сопровождал их.

- Да, мороз крутой, - сказал комиссар, похлопывая руками. - Даже в варежках пальцы мерзнут.

- Америка, поди, запряталась в шубы, - беспечно отозвался Саклин. - А мы тут и ахнем! Дадим жару!

Комиссар посмотрел на часы. Бой должен был начаться с минуты на минуту. Фролову казалось, что стрелки движутся с невероятной медленностью.

Шагах в десяти от командиров, возле небольшого костра, грелись артиллеристы. Фролов крикнул им:

- Желаю успеха, товарищи! Сегодня вы должны показать, что советская артиллерия - первая в мире!

- Есть, товарищ комиссар, - ответили бойцы. - Постараемся!

Слегка ссутулившись и нахлобучив на уши свою папаху, Фролов пошел по тропинке к саням.

Тройка снова выехала на тракт. Небо на востоке уже посерело, повсюду разливалась предутренняя мгла.

Сидя в возке рядом с комиссаром, Драницын молчал. Сосредоточенное, хмурое лицо Фролова не располагало к разговору. "Волнуется", - думал Драницын.

Фролов испытывал то чувство, которое было уже знакомо ему по первому бою под Ческой, когда он "полез" в тыл к американцам. Сейчас ему снова мучительно хотелось "полезть самому". Тогда сразу стало бы гораздо легче. Лежа в цепи стрелков, он думал бы только о том, чтобы добежать до вражеских окопов и забросать их гранатами. Но сегодня он не имел права зря рисковать собой. Ведь ему доверена судьба всей колонны... В эту минуту загрохотала артиллерия. - Саклин начал, - сказал Драницын. Комиссар выпрямился и опустил воротник тулупа, словно для того, чтобы лучше слышать артиллерийские залпы.

Канонада то усиливалась, то ослабевала.

Вдруг сидевший на облучке Соколов резко обернулся к Фролову:

- Зарево, Павел Игнатьевич! Видите?

- Вижу... Над Лукьяновской! Давай скорее!

- Сейчас шрапнель разорвалась над лесом, - сказал Драницын. - Над саклинскими батареями. Это уже американцы стреляют.

Тройка въехала в молодой хвойный лесок. Теперь к орудийным выстрелам присоединились звуки винтовочной и пулеметной стрельбы. Фролов заметил несколько бойцов, стоявших с винтовками около легковых санок, принадлежавших батальонному штабу. Тут же стоял и адъютант штаба с двумя телефонистами. По выражению их лиц комиссар почувствовал что-то неладное и приказал Соколову остановиться.