Север – Юг

— А теперь — выступаем. — Кеннет повысил голос, чтобы все его услышали. — Пойдем быстрым маршем, потому отлить и оправиться сейчас. Следующий отдых — в полдень.

Никто не стал возмущаться, все чувствовали, что дело серьезное. Среди бумаг и свитков, найденных при шпионе, были подробные карты не только всем известных дорог через горы, но и неофициальных проходов, узких тропок и едва расчищенных дорожек, которыми пользовались, главным образом, Горная Стража и бандиты. Местоположение части из этих путей тщательно держалось в секрете, поскольку во время войны, например, быстрое и безопасное перемещение войск имело в горах ключевое значение. Кроме того, среди набросков были пейзажи, изображавшие горные вершины, селения, города, одинокие башни стражи и тщательно, с нескольких сторон выполненный вид на Беленден. Подходы под стены, усиленный гарнизон, городские ворота. Парень, если это и вправду рисовал он, был сущим сокровищем — с такими-то руками и глазомером. Жаль, что, согласно имперским законам, эти руки будут отрублены, а глаза — вырезаны.

Коней оставили на месте, взяв с собой лишь мула, груженного вещами шпиона. Кеннет подозвал Велергорфа:

— Сколько человек здесь будет?

— Четверо. Приказы они получили.

— Хорошо.

Эта четверка станет присматривать за пареньком. Не только чтобы не сбежал, но и чтобы не порезал себе вены. Например.

— Строиться! — Лейтенант повысил голос. — Выдвигаемся через пять минут!

* * *

Не щадили его. Впрочем, как и себя. Быстрый марш Горной Стражи — это четверть часа трусцой и четверть часа быстрым шагом. Попеременно, порой многие часы подряд. Для того, кто привык путешествовать верхом, это оказалось убийственным, и уже час спустя шпион шатался и хрипел так, словно намеревался выхаркать легкие. Связанные за спиной руки бега не облегчали.

Они не держались какого-то установленного порядка. Перед шпионом и за ним маршировало по трое солдат, потом Кеннет с Велергорфом и остальной отряд. В хвосте волочился мул, испуганно кося выпученными глазами на сопровождающих его псов.

— Меекханские дворняги, — прохрипел пленник, впервые подав голос в середине второго часа марша, как раз когда они перешли на быстрый шаг. — Траханые имперские прислужники.

Кеннет проигнорировал его, занятый амуницией. Ремень, на котором он повесил новый щит, немилосердно впивался в плечи, пояс с мечом путался в ногах, а шлем натирал лоб. Кеннет снял его и старательно поправил выстилавшую внутренности кожаную плетенку.

К нему подбежал Хавен:

— Господин лейтенант, у меня просьба.

— Если это не касается пинка некоему сукину сыну, то слушаю.

— Я хотел бы найти камень для сына. На курган при беленденском спуске.

Кеннет позволил себе усмехнуться, когда вспомнил о новости, что добралась до стражника в трактире.

— В десять фунтов? И хочешь нести его до самого города?

— Да нет, господин лейтенант, такой обычный, с кулак.

— Знаю-знаю… Как встанем у ручья — поищешь. Только чтобы красивый отыскал.

— Будет как жемчужина, господин лейтенант! — Хавен отсалютовал, не останавливаясь, и занял место в колонне.

Тогда-то шпион и упал в первый раз.

— Меекханские дворняги, — прохрипел он с лицом, вжатым в землю.

Кеннет жестом поднятой руки остановил отряд, но прежде, чем успел подойти к пленнику, его опередил один из людей десятки Велергорфа. Кейв Кальн, по прозвищу Волк, слыл молчуном себе на уме, но не было лучшего разведчика и следопыта во всем Шестом полку. Одетый в легкий кожаный панцирь и наброшенный поверх него пятнистый кафтан с капюшоном, обычно он превосходно растворялся среди скал. Арбалет его был окрашен в черное, а дополняла его пара кинжалов и несколько ножей за поясом.

— Будешь бежать вместе с нами, или же прикажем тебя привязать к хвосту мула и поволочем за ним следом, — сказал солдат почти равнодушно. — В гарнизоне у нас есть чародей-лекарь, который склеит твои останки, даже если привезем ему безногий обрубок.

Шпион не столько вдыхал, сколько всасывал воздух отчаянными глотками. Горец ухватил его за плечо и поставил на ноги.

— Волк!

— Так точно, господин лейтенант. — Стражник выпрямился, отпустив пленника.

— Он должен дойти на собственных ногах и в таком состоянии, чтобы суметь говорить.

— Так точно! Но… Господин лейтенант, он меня оскорбляет.

— Считаешь себя меекханской дворнягой?

— Нет, господин лейтенант.

— А кем?

— Меекханцем, господин лейтенант.

Кеннет внимательно взглянул на него. В Кейве Кальне было пять футов восемь дюймов роста. Черные волосы, бледное лицо и светлые глаза. Не нашлось бы в нем и грамма лишнего жира. Когда б кому пришло в голову написать картину «Горец во плоти и крови», именно его мог бы выбрать за образец.

— Правда?

Такие слова были необычны. Большинство местных любили подчеркивать свои вессирские корни, как и то, что империя не сумела подчинить Север оружием, а присоединила его дипломатическими ухищрениями. Правда, вот уже триста лет смешанные браки и породнение семей постепенно обогащало местную кровь вкусом — как говорилось — юга, но горцы все еще могли обидеться, когда кто-нибудь по недомыслию называл их меекханцами.