Север и юг

– Да что ты, ясноокая госпожа, разве я стану подбивать живого человека на такое дело? – возмутился Сэрим притворно. – Я всего-то укра… э-э, позаимствовал купчую и начал вслух зачитывать её, дивясь тому, какой смелый человек – Себир-Илим, раз не боится выступить против киморта аж из самого Ишмирата. Какой он храбрый, не жалеет ни рук своих, ни ног своих, ни спины своей, а я – последний трус, признаюсь, – эти клятые бумаги бы на месте изничтожил, чтоб уважаемая госпожа не подумала, что я против неё и её друга замышляю недоброе. И не оторвала бы руки мои, ноги мои… ну, и всё прочее, чем горжусь.

Тут Сидше, который устал притворяться спящим, рассмеялся и выпрямился наконец, заметив:

– Поделом ему. Кто пытается нажиться на подлости, должен быть готов к тому, что и к нему придут с той же меркой.

– И то верно, – согласился Сэрим и, придвинув к себе ополовиненную чашу, разом осушил её. – А пока неуважаемый господин трапезничал купчей – и, право, кто мы с вами такие, чтобы осуждать его вкусы, – я услышал одну весьма занятную весть. Говорят, некий караван из Дабура претерпел в пути множество бед, едва не погиб от садхама и ныне возвращается в Кашим. А ведёт его человек по имени Халиль-Утар… От твоей улыбки, госпожа, сердце радуется, а небо содрогается. Поведаешь нам, что ты задумала?

– Поведаю, – охотно пообещала Фог. – Собираюсь встретить этого человека со всем радушием и посмотреть ему в лицо.

– Только посмотреть?

– А думаешь, друг Сэрим, что этого будет недостаточно?

– Да разве ж мне голова дана затем, чтоб думать? – притворно удивился тот, а затем умолк на секунду и посторонился, позволяя мальчишке-подавальщику сгрузить блюдо с жарким на стол. – Нет, она мне нужна, чтоб на флейте играть… Или деликатесами лакомиться. Рецепты с севера – и в самом сердце жаркого юга, каково? Ну, хозяин, удружил сегодня, я словно дома очутился… – тут Сэрим осёкся, и по лицу его словно тень пробежала. – Вот и славно, госпожа о своих замыслах нам поведала, а что уважаемый господин контрабандист делать собирается? Куда он направит свои стопы?

Нисколько не смутившись оттого, что всё внимание обратилось к нему, Сидше подхватил с тарелки маленький кусочек мяса, закинул в рот и аккуратно слизнул капли с пальцев.

– Ну, какие у меня дела? Шаг туда, шаг сюда, – произнёс он тем особенным голосом, который звучит так, как ласкает шёлк обнажённые плечи… перед тем как затянуться на шее смертельным узлом. – Навещу старых друзей, поболтаю с ними о том о сём. Для начала узнаю, куда они подевали мою команду, затем посмотрю, что можно сделать – кого под забором удавить, как собаку, кого со всем почтением на воротах вздёрнуть.

– Разговаривать пойдём вместе, – тут же вклинилась Фог, потому что сама мысль о том, чтобы отпустить его одного, вызывала у неё тянущую боль под рёбрами. – Ты не думай, я за тобой следить не хочу и в дела твои лезть тоже, но мне здешние обычаи чужды. Вот вчера я не знала, как с торговцем объясняться, и чуть большую беду не учинила, и… что ты смотришь?

Сидше улыбнулся:

– Да вот думаю, когда ты мне позволишь хоть слово вставить и сказать, что возражать я не стану, а твою помощь приму с благодарностью. В моём экипаже были и рабы, и свободные люди. И если рабам всё равно, кому служить, лишь бы хозяин не бил и кормил вовремя, то остальные трое… – он умолк на мгновение, прикрывая глаза. – Марта я живым увидеть и не надеюсь. Если он видел, как Дуэса меня одурманила, то наверняка на неё с мечом бросился, а что киморту обычный клинок… Эдер постарше меня будет, ему многое довелось повидать – если начнётся буря, так он затаится и выждет. А вот Чирре молод. Такие, стремясь друга из беды выручить, могут в большую беду угодить.

– Значит, ещё троих сыскать надо – Марта-телохранителя, Эдера и Чирре, – невозмутимо посчитал, загибая пальцы, Сэрим. – А эти-то двое кем будут?

– Умелые пилоты, – ответил Сидше, сузив глаза. – Один северянин, другой из Ишмирата. А у тебя, я гляжу, есть приятели в нужных местах?

– А как без них? – развёл музыкант руками. И покаянно опустил голову: – Только я плохой, плохой друг! Меня нынче один уважаемый человек пригласил отведать редкого чаю и поговорить о том, что я в пути видел интересного… А я приметил у него на столе учётные книги с невольничьего рынка да и сгрёб к себе в мешок! Ох, два дня буду совестью мучиться, от стыда сгорать, а как совсем сгорю, так понесу книги обратно, – добавил он голосом, полным раскаяния. И, тут же позабыв о своём представлении, лукаво взглянул на Фог: – Я слышал, ясноокая госпожа, что-де киморты помнят всё, что видят, и подмечают больше, чем простые смертные. Так ли это?

Сказал – и распустил завязки мешка, доверху набитого плотно сшитыми журналами в обложках из тиснёной кожи.

Фогарта представила, сколько придётся перечитать, и ощутила лёгкое головокружение.

– Так-то так… Но, может, твоя совесть три дня потерпит?