Сетунь

Он уже не помнил точно, когда в первый раз заметил одну из тварей. Врач как раз размышлял, что сил-то у него остается все меньше – уставать начал быстрее. И старался не думать, что это может быть связано с облучением. Но когда увидел ту тварь, первой мыслью было, что он совсем сдал и у него начинаются глюки.

Светила луна, и в темном небе он вдруг увидел странный силуэт. Это не могла быть птица, не было в средней полосе птиц таких размеров. Раньше, по крайней мере, не было. И в голову вновь пришла идиотская мысль о драконе.

Существо меж тем сделало круг и унеслось куда-то в сторону центра так стремительно, что Михаил вновь засомневался – вдруг все же галлюцинация. Но на лету оно издало странный, пронзительный крик. Михаил пришел в себя, постарался побыстрее сделать обход намеченных на сегодня квартир и заспешил в убежище. Он сперва не хотел никому говорить об увиденном, но Ланка не ложилась, ждала его и по лицу поняла – что-то опять случилось.

– Что, Миша? – спросила она. – Ты такой бледный, будто привидение увидал.

– В каком-то смысле, – кивнул он. И не удержался, рассказал ей обо всем. Думал, она будет его высмеивать или спишет все на переутомление. Но ее реакция стала для него неожиданностью.

– Знаешь, я читала, что где-то на севере, в вечной мерзлоте, нашли древних бактерий – живых, – помолчав, сказала она.

– Ты это о чем? – не понял он.

– Ну, я подумала, может, это существо тоже где-то в спячке было до поры. Знаешь, водяные черепахи, например, когда вода сильно охлаждается, могут впадать в анабиоз надолго. Может, то, что ты видел, тоже…

– О чем ты говоришь, – застонал он. – У нас же тут не вечная мерзлота.

– Мы многого не знаем, Миша, – сказала его жена мягко, словно он был несмышленым ребенком.

– Ну конечно, – сказал он. – А может, тут еще в анабиозе пребывает кто-нибудь из древних – тех, что жили там, на холме, и оставили нам каменные наконечники. И в следующий раз я встречу наверху дикаря с дубиной, который спросит, не пробегал ли здесь мамонт.

Но Светлана шутку не поддержала. Она оставалась серьезной.

– Кто знает? – сказала она. – Тут, возле реки – старые курганы. И под ними лежат древние воины. А в таких местах иной раз происходят странные вещи.

– Вот только не надо эти глупости внушать детям, – раздраженно попросил он. – Я уже видел у Максима рисунки – чудовища, пожирающие людей. Он – мальчик впечатлительный, пожалела бы ты его. Им и так тяжело придется в новом мире.

– Им легче будет, если они смогут на что-то опираться, – сказала Ланка. – Ведь это, может, наши предки лежат тут, под холмами.

– Не знаю, как твои, а мой дед приехал в Москву откуда-то с юга, так что мне они явно не родственники, – открестился Михаил. А сам подумал – может, все дело в этом? Может, оттого, что Ланка – москвичка уже в котором поколении, она так интересуется своим происхождением. Он вовсе не был против, если бы этот ее интерес не отдавал какой-то болезненной мистикой. О тех, кто лежит под курганом, она способна была рассуждать так, словно их похоронили вчера. И ему снова показалось, что ее будто подменили – тогда, давно, из больницы к ним вернулась совсем не Ланка, а другая, завладевшая ее внешностью. Или, по крайней мере, не совсем Ланка.

С другой стороны, ему знакомо было это ощущение, когда время перестает иметь значение. Михаил когда-то это особенно остро чувствовал у моря – мерно накатывали волны, и он начинал понимать, что так же было за тысячи лет до его рождения и будет спустя тысячи лет после его смерти. И сама мысль о смерти не казалась здесь трагичной.

А вот его дети моря не увидят никогда. Жаль. Зато река – вот она, рядом. Может, когда-нибудь они все же поднимутся на поверхность – скорее всего, к тому времени все окрестные дома окончательно превратятся в развалины, а запасы продуктов закончатся или сгниют. И придется им так или иначе опять добывать себе пропитание оружием.

– Ты можешь со мной не соглашаться, – сказала тем временем Лана, – но теперь тебе надо быть особенно осторожным. Я не думаю, что это была галлюцинация.

Он согласился. И они решили, что детям пока рассказывать ничего не будут, и наверх тоже не возьмут. Надо сперва разобраться, какая опасность им угрожает.

– И знаешь что, – напоследок сказала жена, – я очень тебя прошу, не ходи за реку, Миша.

– Ладно, ладно, – буркнул он, а сам подумал: «Опять на нее нашло».

Спустя неделю они с Гариком уже собрались было выходить, как вдруг услышали поблизости собачий вой. Псы и раньше, случалось, поднимали шум, но в этот раз они выли как оглашенные, словно чуяли беду. А потом Михаил, похолодев, услышал рычание, жалобный визг и еще непонятные странные звуки – не то стон, не то хрип, не то ворчание, которые издавал какой-то неведомый зверь. И вся эта какофония продолжалась около часа, а когда все стихло, люди так и не решились выйти наружу и посмотреть, в чем дело.