Сети

– Господь сотворил нас так, что, продолжая род, мы получаем удовольствие. Почему? Чтобы начало новой жизни ассоциировалось с радостью, благом. Продолжение рода – долг, а сопряженное с этим удовольствие – награда. Вот и судите сами – безгрешно ли, обходя долг, пытаться получить награду? Не безгрешно! Именно главенство удовольствия, а не долга порождает блудную страсть, разлагающую душу. Болезни зарождаются в истощенном пороками теле, а у тех, кто следует нормам…

Марго вздохнула и подняла умоляющий взгляд на лик Всевышнего. Это словоблудие само не закончится.

– …Но и демоны, – продолжал батюшка. – Они же бесы. Эти невидимые падшие духи играют самую активную роль в наших грехопадениях. Демоны влияют на нас через мысли и чувства. Их влияние можно уподобить опьянению, когда человек воспринимает вещи извращенно: то, что для него губительно, он принимает за счастье, а то, что может дать счастье, воспринимается как скучное и ненужное. Бес блуда – один из сильнейших духов. Все пространство пронизано бесами, они постоянно за нами наблюдают. Выбор лежит только между Черным и Белым, Светом и Тьмой, иного, серого – нет.

«Да в конце-то концов!..»

Марго набрала полные легкие воздуха.

– Вчера ночью преты напали на хутор у Берестовых озер и загрызли семью фермеров, – выпалила она во весь голос.

Женщины, окружающие батюшку, разом повернулись к ней.

– Лизо! – взвизгнула белобрысая дылда в длинном сером жакете и в ужасе прижала ладони ко рту.

Теперь священник уже не мог игнорировать Марго.

– Подойди сюда, дитя. Как тебя зовут? Я тебя раньше не видел.

– Э-э… Маргарита, святой отец. – Голос предательски сорвался. – Из Ланца.

– Из Ланца? – Батюшка чуть наклонил голову и прищурился, вглядываясь в ее лицо. – Маргарита Лишинн?

– А? – Фамилия отца ударила, словно брошенная в лицо лепешка холодной речной глины. – Нет… Да… Ланье.

«Дура! Надо было соврать!»

Надо было. Не надо было вообще сюда соваться!

Священник нахмурил брови, спросил еще что-то – Марго видела, как шевелятся его губы, а слова заглушала бешено стучавшая в ушах кровь: бежать, бежать, бежать! Лицо батюшки вдруг побледнело. Смотрел он уже не на Марго, а куда-то за ее плечо. Пухлая белая кисть с рубиновым перстнем протянулась к ее локтю. Марго в панике отпрянула и врезалась в кого-то спиной. Она не успела ни оглянуться, ни извиниться – к ее горлу приставили нож. Вокруг моментально образовалось пустое пространство. По храму прокатился вздох ужаса, а потом наступила глубокая тишина, нарушаемая лишь треском свечей.

– СТОЯТЬ, – произнес голос. – ЕСЛИ ХОТЯ БЫ ОДИН ИЗ ВАС ДВИНЕТСЯ С МЕСТА, ОНА УМРЕТ. – Слова прозвучали спокойно, но тон, которым они были сказаны, словно вмуровал Марго в скалу. Она обнаружила, что не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. Если бы смерть умела говорить, ее голос звучал бы именно так. Тишину вспорол короткий женский визг.

– МОЛЧАТЬ, – припечатал голос. – ИЛИ ОНА УМРЕТ.

Марго чуть не задохнулась от этих ужасных звуков. Она не понимала, сама шла в полуобморочном состоянии или ее тащили. Наверное, все-таки тащили: ступни не ощущали твердой поверхности. По лбу, вискам и спине текли струйки холодного пота. Она смотрела только на длинный, обоюдоострый, абсолютно зеркальный кусок металла под подбородком, в котором проплывали огоньки свечей, позолоченные оклады икон и нимбы святых с потолочной росписи. Казалось, клинок живой и через глаза высасывает из нее все – воздух, силы, кровь, внутренности. Взгляд не мог оторваться от него: смертоносное зеркало приковало его к себе.

На выходе из храма ее похититель, прикрываясь ею как щитом, повторил обе угрозы стайке крестьян возле скамейки. Потом кошмарный нож исчез, вместо него появился знакомый темно-рыжий загривок, самая надежная на свете рука обвила талию. В лицо горьковатым запахом осеннего дыма и опавших листьев ударил ветер. Марго сделала несколько судорожных глотков воздуха, ощупала мокрыми пальцами горло.

«Сумасшедший! А если бы тебя не послушались? Если бы ты случайно задел за что-нибудь локтем? Вынуть нож в храме… Прямо в храме!»

Ее бросило в жар и в слезы. Ох, как подмывает развернуться и врезать по этой мрачной физиономии, пока она в пределах досягаемости. Зачем устраивать спектакль? Почему нельзя было просто взять за руку и увести?

Они неслись, не сбавляя ходу, не меньше часа. За это время влажный ветер остудил пыл. Марго осознала: на самом деле Морган сыграл блестящий ход. Батюшка вряд ли отпустил бы внезапно нашедшуюся дочь знаменитого епископа-винодела, с которого можно стрясти немалое вознаграждение. Она наверняка в розыске. Марго тихонько хихикнула, представив, какая буча разразилась после их бегства. Замельтешили как муравьи, когда в муравейник плеснешь воды, и выслали погоню, которая, проболтавшись полдня по окрестностям, вернется ни с чем.