Сети

Губы Марго приоткрылись, но она так и не решилась спросить, почему он не идет вместе с ней. Морган уселся на поваленную березу, провожая плотоядным взглядом круглую попку. «Только бы не наговорила лишнего».

– Эй! – крикнул он вслед. – Мне не нравится твоя затея.

Марго приостановилась. Развернувшись вполоборота, махнула рукой и, перепрыгнув через канаву, решительно зашагала по дороге. Внутреннее зрение восстановилось до обычных полутора миль, и Морган снова мог отслеживать перемещения девушки. Прожевав несколько прокисших ягод малины, он поднялся и принялся нарезать круги по поляне. Повелся, дурак. Когда прошел почти час, а Марго все не возвращалась, Морган забеспокоился всерьез. Хотя он не чувствовал, чтобы с девушкой происходило что-то плохое, ощущение надвигающейся беды нарастало. Нервы? Усталость? Предвидение? Не важно. Он взял лошадь под уздцы и зашагал к храму.

Глава 11

Служба закончилась, и батюшка – почему-то он был всего один – беседовал с прихожанами. Храм не из бедных, вызолочено везде, где только можно. Марго вспомнились слова отца, который экономит на убранстве храма: «Не купола и кресты нужно вызолачивать, а души». Неловкость от обилия позолоты испарилась, стоило посмотреть наверх. Над потолочными фресками потрудился талантливый художник: Марго разглядывала лучащийся благодатным сиянием лик Всевышнего внутри купола, пока не закружилась голова.

– Самый надежный способ потерять любовь – это быть доступной, – говорил кому-то священник. – Такое сожительство является смертным грехом. Внебрачные связи коверкают душу. У людей, отдавшихся блудной страсти, блекнут мечты о самоотверженном труде на пользу обществу и счастливой семейной жизни. Ум такого человека заполняется отвратительными картинами сладострастия. Мысли одна другой грязнее роятся в его затуманенном мозгу, а в сердце одно желание – удовлетворить похоть. От такого человека отступает благодать Божья, он перестает слышать голос совести, в душе воцаряются мрак, холод и злоба. Это духовная смерть. Дно, дальше которого падать некуда. Главным орудием в борьбе со страстью является духовная собранность и устремленность к Богу. Пока мы духовно собранны, раскаленные стрелы Сатаны будут отскакивать от нас, как от скалы.

Марго нахмурилась, вытерла о штаны вспотевшие от волнения ладони. Надо поторопиться. Морган ждет.

– Батюшка… – окликнула она вполголоса, воспользовавшись паузой.

Холеный розовощекий пухляк лет пятидесяти строго посмотрел на нее исподлобья:

– Имей терпение, дочь моя. – Он обвел рукой столпившихся вокруг него людей.

От Марго не ускользнул неодобрительный взгляд, брошенный на ее мужскую, неуместную в храме одежду. Ах, не догадалась попросить у Моргана плащ! Она виновато покраснела и отошла, чтобы не мозолить глаза, медленно побрела вдоль стены. Среди ликов святых она нашла и святого Аммоса, узнав его только по надписи. В мастерской, где заказывает иконы батюшка Адриан, старца изображают более правдоподобно и без неуместной позолоты. Марго прочла молитву, поблагодарив за чудесное спасение от претов, коснулась губами оклада. Когда она, обойдя храм, вернулась к священнику, он все еще вещал.

– Ребенок не виноват. Существует мнение, будто женщина никогда не сможет полюбить плод насилия, так как дитя будет постоянным напоминанием ее несчастья. Так бывает, но не всегда. В любом случае лучше родить, чем совершить детоубийство, даже если женщина чувствует, что не в состоянии воспитывать такого ребенка.

По коже пробежал мерзкий холодок. А если бы она забеременела после той ночи на острове? Пришлось бы бежать в какой-нибудь другой монастырь, где ее не знают. Как мать. Не дай бог когда-нибудь угодить в такую ловушку!

«О боже, не изнасиловали ли и маму тоже? Не являюсь ли я сама плодом насилия?» Страшная мысль заволокла сознание темным туманом. Марго очнулась, когда священник уже отвечал на другой вопрос.

– Бог не ограничивает нашей свободы. Вопрос в том, как мы ею распоряжаемся. Болезненное рождение детей – не наказание, а следствие свободы, обращенной ко греху. Грех порождает страдание, болезни и смерть. Господь просто констатирует, что человек оказался в иной реальности, где пропитание добывается тяжким трудом, а рождение детей – боль. Он этого не хочет, как и ада. Человек сам выбирает путь, конец которого – геенна огненная.

«А сама по себе жизнь разве не порождает страдания, болезни и смерть? Получается, жизнь – это грех. И создавать жизнь – тоже грех. К чему тогда жить? Чтобы ненавидеть себя и каяться в том, что живешь?»

Страшно захотелось выкрикнуть эти слова, бросить их в лицо священнику. И снова Марго запоздала: чей-то писклявый голос спросил про болезни – что именно, она не разобрала, и батюшка занудил по новой.