Сети

– Травы. Замечательно! Ты хотела заниматься травничеством. Очень чистая и благородная цель – готовить лекарственные снадобья. Тебя же Иштван как раз этому и учил, верно? Это твоя заветная мечта, которую ты стеснялась озвучить. И тут подвернулся Иштван. Тайком убежала из страха, что тебя не отпустят. Обязательно покайся! Слезно! Иштван взял тебя в ученицы. А в один прекрасный день ты обнаружила, что он вместо лекарств готовит яды и пытается приобщить к этому тебя. Ты поняла, что он не тот, за кого себя выдает, и сбежала.

Марго долго молчала, грызла ногти – Морган едва сдержался, чтобы не шлепнуть ей по руке. Потом недоверчиво хмыкнула.

– И после этого меня сочтут взрослой?

– Ты просила совета. Я тебе его дал. Принять или не принять – решай сама. Ты же взрослая, так ведь? – Морган не мог не воспользоваться случаем поддразнить ее: она так потешно злится – от души, с чувством и… абсолютно беззлобно. – Обязательно назови его имя. Священники общаются друг с другом, а дурные вести разлетаются быстро. Люди обсуждают гадости гораздо охотнее, чем радостные события. Поползут слухи, что человек по имени Иштван Краусхоффер – опасный преступник. И если он где-нибудь засветится, его сцапают.

– Мне влетит, – вздохнула Марго.

– Вполне заслуженно. Будь я твоим отцом, я бы отделал тебе шкурку так, что ты месяц не села бы на задницу. А потом подыскал бы тебе мужа посуровее и подарил бы ему на свадьбу розги, чтобы он выбил дурь из твоей башки.

Девушка передернула плечами и вскинула голову, обдав Моргана волной аромата распущенных волос; несколько волосинок пристали к его рубашке.

– Отец не станет меня пороть. Он прочтет мне проповедь, а после отправит в келью святого Аммоса и заставит с утра и до обеда читать акафист. Он всегда меня так наказывает. А мне нравится. – Она хихикнула. – Он этого не знает.

Памятуя о своем провале со старцем Азарием, уточнять, что такое акафист, Морган не решился.

– Замуж меня не возьмут, – продолжала Марго. – Даже если я расскажу будущему мужу об изнасиловании, кто мне поверит? Антуан будет все отрицать или скажет, что я сама под него легла. Кто станет доверять недевственнице? Это пятно на всю жизнь. Ты-то сам наверняка на девственнице женился.

Морган закусил губу. Если он скажет правду, Марго ему не поверит – решит, что он хочет ее успокоить; если соврет, то подтвердит ее опасения.

– Тогда живи в монастыре. – «Раз уж вашим идиотам так важна пленка между ног».

Морган перехватил поводья в другую руку и придвинулся ближе к девушке. Ни одна из перспектив – ни замужество, ни монашество – его не радовала. Но монашество… меньшее из зол. Если девчонка не может достаться ему, пускай лучше достанется Богу, чем какому-нибудь крестьянскому олуху, который, придя вечером с поля, будет дышать на нее перегаром и лапать жирными потными руками.

– О боже! Монастырь и замужество! Неужели третьего не существует?

В какой-то гипотетической реальности третье существовало. «Ты со мной». Морган прогнал от себя грызущую сердце мысль и довольно сурово констатировал:

– Существует Иштван, который не должен знать, что ты осталась в живых. – Отмазка. Иштван конечно же поймет – по фантому, по отпечаткам девушки на оставшихся у него ее вещах, – что она избежала смерти. Морган боялся развивать мысль о ее дальнейшей судьбе; кроме монастыря и замужества, Марго действительно ничто не защитит.

– То есть, пока его не поймают, мне придется не жить, а прятаться. – Марго замолчала в ожидании опровержения ее приговора самой себе, но Моргану нечего было возразить. – Я не останусь в монастыре, – сказала она твердо.

Спорить бесполезно – Морган понял это мгновенно. Ее решение окончательно и бесповоротно, ее решимостью можно дробить скалы, рубить деревья и бурить лед. Вернувшись домой, она продолжит поиски любви и себя. Пока снова не вляпается. Но твердость девушки, хоть и проявляемая не к месту, ему понравилась.

– Я буду учиться магии дальше. У Суров.

Морган едва не рухнул с лошади.

– Ты что, сдурела?

– А что? – простодушно откликнулась Марго.

– Тебе это не по средствам!

– Я буду работать и одновременно учиться.

– Кем же ты собралась работать, дружок?

– Пойду в город, наймусь прислугой на постоялый двор или еще куда-нибудь.

– И найдешь на свою голову еще одного Иштвана. – «Если не нарвешься ненароком на первого». – Город – гнездо порока, – поддразнил ее Морган.

Марго презрительно фыркнула в ответ. Проклятье! Упряма как осел. Придется пойти на крайний шаг – приоткрыть правду, разглашение которой под запретом. А потом отбиваться от очередного камнепада вопросов и лгать, лгать, лгать… И чувствовать себя дичью на охоте.