Сеть. Как устроен и как работает Интернет

На следующий день я зашел к Виттеману в офис AMS-IX. На стене над его столом висела самодельная «фотожаба» из постера к фильму «300 спартанцев» – кровавого эпического комикса о битве греков с персами при Фермопилах. Оригинальный плакат с разъяренным оскалившимся полуголым спартанцем гласил: «Сегодня мы ужинаем в аду». Виттеман оставил воина, но с помошью Photoshop заменил кровавую подпись на другую: «Мы самые большие!» Я догадывался, кто в этой фантазии выступал в роли персов. Если франкфуртская точка обмена производила впечатление весьма изысканной, AMS-IX, казалось, ставила на продуманную неформальность. Эта идеология распространялась и на ее офисы, занимавшие два одинаковых исторических здания недалеко от Старого города. Молодые сотрудники разных национальностей каждый день вместе садились за обеденный стол, который домработница накрывала в семейном стиле. Окна столовой выходили в сад. AMS-IX вообще свойственна домашняя атмосфера, с которой я прежде не сталкивался в Интернете. Эта сеть не казалась сумрачной зоной теорий заговора и тайной инфраструктуры, а воплощала дух прозрачности и личной ответственности. Как оказалось, эта атмосфера царит и в ее физической инфраструктуре.

Перед обедом мы с Виттеманом забрали Хэнка Стенмана, технологического гуру AMS-IX, из его кабинета в другом конце коридора, втроем залезли в корпоративный драндулет – старый маленький минивэн, захламленный бумажными стаканчиками из-под кофе, – и поехали к центральному коммутатору, расположенному в одном из тех дата-центров, которые мы с Брауном уже видели. Здесь была велопарковка и гостеприимное светлое фойе с картами Сети на стенах. Мы прошли по широкому коридору с множеством ярко-желтых дверей и мимо помещения, принадлежащего KPN, – со стойками, окрашенными в их фирменный зеленый цвет. Собственная клетка AMS-IX располагалась в задней части здания. Желтые оптоволоконные кабели были смотаны в аккуратные бухты и связаны. Машина, к которой они подключались, выглядела знакомо. Очень знакомо: это оказалась Brocade MLX-32 – тот же аппарат, что и во Франкфурте. Увы, индивидуальность места не распространялась на технику.

– Ну что ж, вот тебе твой Интернет! – поддразнил меня Виттеман. – Черные ящики, я ж говорю. Желтые кабели. Много мигающих лампочек.

В тот вечер, когда я вернулся на Рембрандт-плейн, уличный музыкант пел под Боба Дилана, собрав вокруг себя туристов и зевак. Влюбленные парочки покуривали на скамейках. Прошла, на некоторое время создав смятение, шумная компания, явно только что вывалившаяся с холостяцкой вечеринки. Амстердам так многолик. Но я мог думать лишь о том, что мне удалось бы увидеть, если сделать разрез этих улиц и этих домов: на торцах обнажившихся стен засветились бы мерцающим блеском все эти оптические волокна, красные фонари иного рода – основополагающий материал Интернета и, более того, всей информационной эпохи в целом.

Глава V Города света

Вернувшись в Остин, я встретился на конференции NANOG с парнем по имени Грег Хенкинс, имевшим несчастье занимать должность под названием «ответственный за решение проблем». Он тусовался с людьми из пирингового сообщества, с готовностью платил за выпивку и казался уважаемым участником всего этого бродячего цирка, в котором участвовали сетевые инженеры, пиринг-координаторы и операторы точек обмена интернет-трафиком. В частности, он был очень близок с Виттеманом и Орловски. Но у Грега не было своей сети, и он не занимался обменом интернет-трафиком. Он работал на Brocade, компанию, которая, помимо прочего, изготавливала маршрутизаторы серии MLX.

Эти устройства размером с холодильник и стоимостью с грузовик жизненно необходимы для работы Интернета. Во Франкфурте и Амстердаме я видел самую мощную из всех моделей Brocade – MLX-32, работавшую на полную катушку. Кроме того, я видел ее и ее младших сестер, изготовленных Brocade и ее конкурентами, вроде Cisco и Force10, практически в каждом интернет-здании, где мне довелось побывать. Там же, где мне на глаза не попадался сам маршрутизатор, запертый в клетку, я видел картонную коробку, в которой он поставлялся, валяющейся в темных коридорах дата-центра, будто помет некоего дикого медведя, которого я выслеживал. Это были бесспорные признаки физического присутствия Интернета, самое явное указание на то, что это здание угнездилось в Сети всерьез и надолго. К тому же мне нравилось то, как маршрутизаторы играли роль базовых кирпичиков Интернета. Они масштабировались: коробочка, которую я купил за 20 долларов в магазине Radio Shack, была роутером, и первый IMP Леонарда Клейнрока был им. Они были и остаются элементарными частицами Интернета.