Сеть Алисы

Нетронутые губы Эвы недоуменно дрогнули. Она опустила взгляд и увидела, что манжеты ее платья, несмотря на всю аккуратность в работе, слегка забрызганы соусом бер-блан и красным вином. А потом еще вспомнила утреннюю прогулку с Лили, на которой вся взмокла. Я воняю, — подумала Эва и от унизительности чуть не расплакалась. — От меня несет застарелым потом и дешевым мылом. Прежде чем лишить девственности, меня надо хорошенько отмыть.

— Мыло для вас я выбрал сам, — буднично сказал Борделон, расстегивая воротничок рубашки. Он явно ждал благодарности.

— Спасибо, — выдавила Эва и пошла к указанной ей двери.

В туалетной комнате царила та же неприличная роскошь: черно-белый кафель, огромная мраморная ванна, зеркало в золоченой раме. На полке лежал целехонький брусок мыла, наверняка реквизированный во время обыска у какой-нибудь дамы. Вспомнились слова Борделона об аромате ландыша, который подошел бы Эве — нечто легкое, душистое, юное.

В голове промелькнули наставления Лили о способах ублажения мужчины, и Эва почувствовала, что сейчас ее вырвет, однако сумела перебороть тошноту. Наблюдай за ним и подчиняйся его желаниям, — сказала наставница. Глянув на мыло, Эва поняла, что от нее требуется не только пахнуть ландышем, но быть легкой, душистой и юной. Что ж, спасибо за подсказку.

Мстительно не жалея горячей воды, Эва наполнила ванну и, охнув, опустилась в жаркую благодать. Уже больше двух месяцев она мылась над раковиной, вытираясь крохотным полотенцем. От тепла и двух бокалов ликера голова ее поплыла. Так и лежала бы целую вечность, но дело не ждет.

И лучше покончить с ним поскорее.

Не желая облачаться в ношеное белье и платье, Эва оставила их на полу и завернулась в белоснежное банное полотенце. Глянув в зеркало, она себя не узнала. И виной тому были не обозначившиеся скулы, памятка о скудном рационе последних месяцев, но выражение твердой решимости. Маргарита Ле Франсуа не могла выглядеть этаким кремнем, и Эва усиленно поработала над мимикой: приоткрыла рот, затрепетала ресницами.

— О, вот так-то лучше, — улыбнулся Рене Борделон, оглядев ее с босых ног до головы с распущенными каштановыми волосами.

— Благодарю вас. — Эва понимала, что от нее ждут признательности. — Я так давно не принимала горячую ванну.

Борделон запустил руку в ее влажные волосы и поднес их к носу.

— Прелестно.

Стройный и далеко не урод, он выглядел элегантно в дымчатом шелковом халате, сменившем его костюм. Длинные прохладные пальцы его проскользнули по волосам и замерли на горле Эвы, почти сомкнувшись. Теперь он ее поцеловал, медленно, мокро, умело. Глаза его оставались открытыми.

— Вы проведете здесь всю ночь, — проговорил он, через полотенце оглаживая ее бедро. — Рано утром я встречаюсь с комендантом Хоффманом — он хочет обсудить прием в честь аса Макса Иммельмана, который теперь будет отвечать за безопасность воздушного пространства над городом. Но я не прочь прийти на встречу слегка не выспавшимся.

Вот ради этого она и была здесь. Борделон чуть расслабился и выдал сведения, которые наверняка заинтересует британских авиаторов. Эва отложила информацию в памяти. От ужаса и решимости сердце ее билось еле-еле.

— Ну, покажитесь. — Борделон улыбнулся и тронул полотенце возле ее груди.

Пройди через это, — приказала себе Эва. — Потом этим воспользуешься. Ты сможешь, точно.

Она позволила полотенцу упасть к ногам и подставила губы для нового поцелуя. И что теперь, ничего не делать, раз страшно?

Часть третья

Глава семнадцатая Чарли

Май 1947

Странно, что еще на полпути в Париж мы не улетели в кювет. Ни я, ни Финн не замечали живописных окрестностей в пышном майском цвету, потому что с заднего сиденья Эва рассказывала о том, как была шпионкой.

Эва — шпионка? Развернувшись к ней, я слушала с открытым ртом, и даже Финн то и дело оглядывался через плечо.

— Ой, смотри, угробишь нас, — сварливо сказала Эва. — А тебе, америкашка, сейчас муха в рот влетит.

— Рассказывайте дальше! — взмолилась я.

Шпионские истории я видела только в кино и считала их выдумкой, но вот нате вам — пусть Эва не соответствовала голливудскому стандарту, однако что-то в ее скрипучем будничном голосе, каким она вела речь о Фолкстоне, шифровках и дяде Эдварде, заставляло верить каждому ее слову. «Лагонда» поедала мили извилистых французских дорог, а Эва рассказывала. Ресторан «Лета». Его элегантный владелец. Куча цитат из Бодлера. Очкастая соратница под агентурной кличкой «Виолетта».

— Хозяйка антикварной лавки! — воскликнула я, в ответ получив вялый взгляд:

— Тебя не проведешь, да?