Сестричка

Наташа пробиралась по развороченным траншеям, заваленным землёй и трупами, пригибаясь от шальных пуль. Девушка старалась не наступать на мёртвых, поскользнуться на мертвеце и упасть к нему, было жутковато. Перебравшись через нейтральную полосу, санитары и санинструктора организовывали медицинские пункты в уцелевших блиндажах. Из такого вот пункта Наташа вышла навстречу опасности. Бой гремел совсем рядом. Враг был сломлен, но бежать по голой степи не спешил, вгрызаясь сильнее в последние свои укрепления. Мысли об эвакуации тяжёлых с передовой крутились у Наташи в голове. Теперь уже на руках их не отнесёшь, нужен был транспорт. Окрик остановил её. Встрепенувшись, санинструктор Качуевская приподнялась над краем траншеи. Никого не было видно, как второй оклик притянул её взгляд. Из башенного люка, высунувшись, махал ей рукой парень, а рядом с танком сидел перевязанный танкист.

Парень вновь спустился в танк и потянул за плечи механика водителя. Худощавое тело танкиста, словно налитое свинцом не желало покидать своего кресла. С трудом он подтянул его на себя и отчаянным рывком поднял вверх, встряхнув раненного так, что тот застонал. «Живой», промелькнуло у санитаров в голове, удерживая раненного у командирского люка, где маленькие ладошки ухватились за комбез, и потянули дальше. Упершись плечом в пропитавшиеся кровью штаны танкиста, медленно подталкивая его из стальной братской могилы, девушка аккуратно приняла раненого, перебирая пальцами его форму, чтобы уцепиться поудобнее. Уставшим рукам необходимо было надёжно держать бойца, чтобы его израненное тело не выскользнуло в решающий момент. Вытянуть на свежий воздух из душного железного заточения безвольного танкиста даже для двоих было тяжело.

Наташа туго стянула последний виток бинта и завязала узелок на повязке тяжело раненного танкиста.

– Ну, вот и всё, теперь нужно к медпункту, – девушка тяжело вздохнула, – пора идти, – Больше для себя говорила Наташа, нежели сидевшим рядом.

Санитар помог подняться командиру боевой машины на ноги, а затем подхватил импровизированные носилки, и они заторопились к блиндажу, где была возможность в скором времени покинуть передовую на спасительном транспорте.

Виляя то вверх, то вниз по заваленным траншеям врага, они вышли к уцелевшему большому блиндажу. На шум их тяжёлого дыхания они услышали оклик: «Стой, кто идёт!». «Да свои!» – был ответ санитара. И вооружённый боец медицинской службы облегчённо вздохнул, опуская оружие. Бой гремел уже где-то в нескольких километрах от них, но санитары и санинструктора не оставляли раненых без присмотра. Тот, кто приходил с раненым, оставался, а немного отдохнувший покидал блиндаж, уходя на передний край.

Раненые

Войска Красной армии продвинулись глубоко в оборону врага. Облачное серое утро после промозглой непогоды ночи не позволило люфтваффе подняться в воздух. Ослепшее командование румын не представляло масштаба наступления Красной армии. Тем самым не смогло организовать сильного сопротивления. Оборонительные рубежи были прорваны во многих местах. Разрозненные группы в панике бежали из своих укреплений под натиском советских солдат.

Девушка дышала на озябшие ладошки, пытаясь их согреть, но они отзывались лишь покалыванием. День ещё не закончился, а пальцы у Наташи уже немели и отказывались сгибаться. Она прятала их подмышки, ёжась от усталости. Ногам хотелось подогнуться, а телу улечься поудобнее, но она заставляла себя стоять, хотя бы опершись о насыпь траншеи.

Из блиндажа вышел санитар.

– Товарищ санинструктор, побудьте пока с ранеными. Вам необходим отдых.

– Я в порядке, – возразила Наташа, но парень остановил её.

– Конечно в порядке, но кто-то должен остаться с ними. Помочь словом, если придётся. Вскоре сюда приедет транспорт, его необходимо встретить. Наш сержант уже отправил за машинами. Передадите раненых и вернётесь к нам.

Наташа качнула головой. Раненых солдат было действительно много. А женский голос успокаивал лучше мужского. Боль и тревога быстрее проходили, если их будет снимать женская рука, словно рука матери.

Санитар закинул сумку за спину и одним рывком выскочил из траншеи туда, где гремел бой, уже не такой яростный, как час назад, но всё же стреляли там не в воздух. Качуевская провожала взглядом ушедшего к передовой санитара. Тот пригибался, медленно пробираясь по изрытой степи, нырял в воронки, а то в полный рост поднимался и бежал куда-то вперёд. Наташа отвернулась, подняла уставшие руки и вновь попыталась согреть их своим дыханием. Отдых с удвоенной силой навалился усталостью на плечи, прижимая её голову к земле. «Нужно взбодриться», – подумала Наташа,– «не время отдыхать, ещё много дел впереди». Многие ждут её помощи, на поле боя и за дверью в тёмном блиндаже. Наташа подняла взгляд над траншеей, провожая удаляющегося санитара, повернулась лицом к блиндажу, собираясь войти, как автоматная очередь оглушительно пронеслась над разрытой степью где-то совсем недалеко.