Серый мир

Насчет того, как вызволить Василия, мы с Петром придумали следующую комбинацию: меня проведут к пленнику в камеру, там я его обстригу налысо и сбрею бороду, а потом он просто переоденется и выйдет вместо меня, а я займу его место. Расчет ставится на два фактора: во-первых, охрана тюрьмы Краснознаменска состояла полностью из казаков, и проблем с тем, чтобы туда попасть, у меня не будет. Ну и, во-вторых, человека, которого все знают и видят с обильной растительностью на лице, редко кто узнает, после того как он эту растительность сбривает. Казаки и сами были готовы на то, чтобы заменить Василия на кого-то другого. Но если просто подбросить в камеру труп и выдать его за Василия, то торгаши обязательно что-то заподозрят и начнут разбирательство, а добровольно поехать на рудники дураков не нашлось. А тут такая удача — дурак нашелся. Дурак, который добровольно обрекает себя на смерть.

За то время, что мы общались с Петром, я успел плотно перекусить, но чувство голода меня не покидало. Ох, чувствую, что Клавдия на пару с бабкой Нюрой что-то там напортачили в моей энергетике.

— Клавдия, забыл, как вас по батюшке, а не подскажете, что у меня за недуг был? И как вы его излечили? — обратился я к вошедшей в комнату целительнице.

— Порча, очень сильная, смертельная штука, — с милой улыбкой произнесла Клавдия, глаза при этом у неё не смеялись и оставались серьезными. — Тебе повезло, что у тебя в энергетической оболочке была здоровенная дыра, причем очень старая, я так понимаю, что получил ты её в момент перехода в этот мир. Правильно?

— Ну, вообще-то, да, — удивленно протянул я. — А как свищ в оболочке помог мне с порчей?

— В первое время через свищ, как ты выразился, ушла львиная доля темной волшбы, — ответила Клавдия. — Но и того, что осталось, тебе бы хватило, чтобы сгнить заживо.

— Так это получается, что укус темных тварей настолько опасен, что передает порчу? — усомнился я.

— А при чем здесь твари? Укусы темных тварей прекрасно нейтрализуются спиртом и серебром, они, конечно, опасны, но примерно так же, как и укусы обычных животных, — объяснила целительница. — Порча у тебя появилась совсем недавно. Ты в течение дня ничего странного не ел?

— Ах, вот в чём дело! — воскликнул я. — Ну что ж, спасибо, теперь я знаю, кто мне теперь должен.

Луза, сука! Пластический хирург хренов! Увижу — убью! Значит, по замыслу Миши Щуки, я не должен был выйти живым из дома некроманта, а может, и не было никакого некроманта? Уж очень все это похоже на подставу! Ладно, потом с этим буду разбираться, надо только поставить себе зарубку на память, что есть у меня неоплаченные долги!

— Петр, в Краснознаменск будем телепортом перемещаться? Или как? — спросил я у великана.

— Да, так быстрее! Времени мало, надо еще успеть тебе пару картинок набить, ну и немного лицо разукрасить, — как-то очень осторожно произнес Петр.

— Чего? Каких картинок? Чем лицо разукрасить? — почуяв что-то неладное, произнес я.

— Ну ты сам посуди, ты ж теперь казак. А что это за казак без родовых наколок? Сделают тебе на правом плече «шашку с булавой» и на груди «солнце» — именно такие татуировки у Василия набиты.

— Ну если так, то ладно. А что значит — лицо разукрасить, а?

— Ну как бы тебе сказать, Василя помяли немного. Согласись, будет подозрительно, если утром из камеры выйдет человек без единого синяка и кровоподтека.

— Ну вы, блин, даете! — только и смог произнести я. — Прям как в «Двенадцати стульях»: и тут Бендер почувствовал, что сейчас будут бить, возможно, даже ногами.

— Бить буду сильно, но аккуратно, — голосом Папанова произнес Петр.

К вечеру мне успели сделать две татуировки: одну «солнце» на левой стороне груди — у казаков символ мирной жизни, и вторую, на правом плече, — «саблю с булавой», это должно было означать, что казак готов взять оружие по первому приказу атамана. Свежие татуировки Клавдия намазала каким-то пахучим отваром, и они на глазах состарились и выцвели, всем, кто на них посмотрит, сразу становилось понятно, что набили их очень давно.

С синяками и кровоподтеками решили просто: Петр позвал своих сыновей и, указав на меня пальцем, сказал им, чтобы они меня немного помяли. Мне просто так стоять и смотреть было неинтересно, поэтому я первый и начал, тем более что физически я чувствовал себя вполне сносно. Возились они со мной недолго, минут пять. В итоге у меня появился синяк во всю правую половину лица и еще куча мелких ссадин и кровоподтеков, а у одного из сыновей Петра оказалась сломана рука, второй отделался небольшим растяжением голеностопного сустава. Клавдия тут же намазала меня своим дурнопахнущим отваром, и синяки утратили былую свежесть. Потом Петр еще долго кричал на сыновей, которые, по его словам, позорят не только себя, но и его, а еще до кучи и всех казаков. Вина бедных отпрысков состояла в том, что они вдвоем не могли справиться со мной и дали себя покалечить. Я на все это смотрел спокойно и умиротворенно, понимал, что сейчас проживаю последние спокойные часы, когда не надо себя держать в напряжении и можно не опасаться за свою жизнь.