Серый Дол

Шаман опустил голову и тяжело вздохнул, глядя на маленькую чёрную жемчужину Синты, лежащую на его ладони. Он не хотел показываться девушке, но просто обязан был на прощание увидеть её. Хотел запомнить каждый изгиб её прекрасного лица, и хранить эти воспоминания в памяти до самой своей смерти. Он не мог остаться с Синтой, не в таком виде, а иным ему уже не стать. Победив прежнего шамана, вкусив его плоть, глотнув его крови, Драйган сам обрёл его силы. И очнувшись там, на горе, он уже ощущал себя совсем иначе. Он чувствовал как струится по венам могущество ночного народа. Ощущал связь с каждым из остальных желтоглазых, которые столпились вокруг него в темноте пещеры. Они готовы были служить новому вожаку. Шаман заглянул в мысли всех, но обнаружил там только самые низменные желания, превалировал в которых голод. Среди прочих была и Зана. Молодой вожак коснулся её разума с осторожностью, боясь, что девочка стала такой же как и остальные. Но оказалось, что для дочери Сайна не всё ещё было потеряно. Да, она обратилась, но где-то в глубине, под тенью животных инстинктов, всё ещё тлел разум маленькой девочки, любящей страшные истории про волколаков и стрельбу из лука. Шаман нашёл эти угли и сумел раздуть их, а всё чужое и навязанное прогнал. Он был властен освободить Зану от проклятия ночного народа, лишить звериных сил и возвратить человеческих облик, и он сделал это. А остальным же, уже полностью обращённым зверям, шаман приказал убивать друг-друга, раздирать на части и пожирать. И они принялись творить этот кошмар с удовольствием. Звери бросались на своих сородичей с яростью, пускали в ход клыки и когти, и рвали тех, с кем ещё мгновение назад стояли бок о бок. Не было у них никакого чувства общности, только голод и злоба. Уже через час их десяти остался один, последний. С оторванной рукой и без глаза, он с чавканьем пожирал последнего убитого сородича, когда шаман подошёл к этому жалкому чудищу и заглянул в его жёлтые глаза. Увидев в них лишь наслаждение и страх пред властью вожака, он скривился от отвращение и одним мощным ударом свернул ему голову.

Затем шаман спустился с горы, неся на руках Зану, и вернул её домой. А потом долго бродил по лесу размышляя о своей новой сущности и о том, что должен делать дальше. Наверное, самым правильным было бы убить себя, но к такому Драйган готов не был. Его превращение продолжилось. Кожа стала белой как мел, когти на пальцах вытянулись и заострились, а на лбу, разорвав кожу, показались рога. Наверное пройдёт ещё не один год, прежде чем они станут столь же ветвистыми, как были у прежнего шамана, но процесс начался и остановить его, откатить, как он сделал это с Заной, шаман не мог. У ночного народа должен быть вожак, вкусивший его плоть занимает место предыдущего - таков закон их противоестественной природы. Такова его жертва ради спасения Заны, Илии, Сайна, Синты, и всех остальных кто остался, и кто ещё будет когда-то жить в Сером Доле.

В итоге шаман решил, что уйдёт. Не важно куда, главное подальше от родных и близких людей. Он не мог себе позволить жить рядом с ними. Вдруг однажды он позабудет кем был прежде, окончательно обратиться в монстра и всё начнётся сначала. Конечно, Драйган поклялся ночи, лесу, небу, Рунону, Властителю Циклов и всем, кто готов был эту клятву услышать, что не позволит себе забыть своё прошлое и, не смотря на чудовищную внешность, будет до последнего бороться со своей звериной натурой оставаясь человеком внутри. И всё же он боялся, что однажды не справится с этим. А если такое произойдёт, то пусть он в этот момент будет как можно дальше от Синты.

И всё же шаман не мог не попрощаться с ней. А когда девушка проснулся и позвала его, едва сдержался чтобы не показаться любимой.

"Вдруг она не испугается?!" - подумал Драйган. - "Вдруг захочет пойти со мной? Мы могли бы уйти вместе?!".

Ох, как же ему хотелось верить в эту сказку. И ведь Синта правда была достаточно смелой, чтобы не испугаться его нового облика, и достаточно решительной, чтобы действительно отправиться с ним. В ней шаман ни секунды не сомневался. Вот только что это будет за жизнь? Какое будущее он теперь сможет ей дать? Красавица и чудовище, вечно в дороге, вечно во тьме? Нет, он не мог обречь на подобное существование возлюбленную. Судьба чудовища - одиночество. Он должен это принять.

И всё же эта маленькая жемчужина дарила сыну Маллида призрачную, несбыточную надежду. Надежду на то, что он сумеет исцелиться, что Синта найдёт его, что они ещё смогут быть вместе, как-то... где-то... однажды. В конце концов всем нужна надежда, а ему особенно. Может именно она в какой-то день и час, когда Драйган будет готов окончательно сдаться, напомнит ему о прошлом, и о своей клятве оставаться человеком.