Серые пчелы

«Ну Господь с ним», – подумал Сергеич сразу и о том солдате с афганской войны, и об этом, с донецкой. Слились они в его мыслях.

Задремал пасечник. Потащила его клеть шахтерская вниз, в шахту снов. И увидел он себя в этой клети рядом с шахтерами, только сам он был в черной рясе и с крестом серебряным на груди. Ряса ремнем подпоясана, а к ремню противогаз прикреплен карабинчиком. С одной стороны – противогаз, а с другой – литровая фляга с водой. Минут десять клеть вниз ползла, прежде чем на дне черном остановилась. Первыми из нее шахтеры вышли, Сергеич в рясе – за ними. И тут хор зазвучал, мужской, церковный. Стал Бога славить. Голоса громкие, тягучие, даже грубые, обиженные, сердитые, а все слово-в-слово правильно поют.

Прислушался пчеловод.

А хор продолжает: «По милости Твоей истреби врагов моих и погуби всех, угнетающих душу мою, ибо я Твой раб!..»

Сквозь сон прямо под землю к Сергеичу донеслись голоса неправильные, с хором не совпадающие, кричащие. Оглянулся он во сне, коснулся его взгляд неровных черных угольных стен и темных лиц поющих в хоре шахтеров, на черной одежде у каждого серебряный крест размером с мужскую ладонь поблескивал. Нет, все они одновременно рты открывали и равно добавляли свои голоса к общему псалмопению. А те голоса, которые им не принадлежали, сверху, с невидимой высоты доносились. С поверхности земной. Закинул Сергеич взгляд вверх и уперся тот в дымку, за которой словно через облако пыли прожектор светил.

– О…ел он, что ли? – снова, еще громче зазвучал резкий мужской голос. – А ну выходи, бля!

Открылись от услышанного глаза, развернул пчеловод взгляд из сна наружу. Мировосприятие медленно за направлением взгляда последовало.

– Кто там? – хрипло спросил он.

– Выходи, увидишь! – ответил тот же голос.

Поднялся Сергеич. Бросил взгляд в уголок палатки, где невидимый сейчас картонный образок стоял. Достал новую свечу, чиркнул спичкой, поставил ее горящую в банку, и стало их в палатке двое – с оживленными лицами.

В темноте вечерней схватил его кто-то за руку, дернул, словно ускорить его выход из палатки попытался. Едва не упал Сергеич, но руку резким движением высвободил и отшатнулся, стараясь понять, кто перед ним и сколько их. На фоне синего неба две фигуры перед собой увидел.

– Чего надо? – спросил холодным голосом, и не прозвучало в нем ни нотки страха.

– Да я тебе!.. – сказала одна фигура пьяным молодым голосом и, пошатнувшись, попыталась достать лицо Сергеича кулаком.

Кулак бы и достал пчеловода, но второй мужик, тот, что вроде постарше был, потянул пошатнувшегося назад, стараясь удержать от драки.

– Что ты здесь нашел? Из-за тебя вон Сашку убили, сука! – прохрипел первый.

– Валик, успокойся! – требовательно произнес второй.

– А чего я должен успокаиваться, Михалыч? – Молодой обернулся к старшему. – Ты под обстрелами в окопах лежал? А я лежал! Тебя контузило? Нет! Ты в это время детям в школе сказки рассказывал! А меня контузило, сука! А он где был? Он по ту сторону фронта сидел!!! – На последних словах парень словно задыхаться стал.

Глаза Сергеича уже к темноте привыкли. Теперь он и лица непрошеных гостей видел.

– Я дома сидел и ни в кого не стрелял! – выдавил из себя он с хрипотцой. Его нос учуял запах водки.

– Дома сидел? – Молодой снова вскинул голову. – А чего ж ты там, дома у себя в Донецке не остался? Чего сюда приперся?

– Я не из Донецка, – ответил Сергеич. – Я из серой зоны!

– Слышишь, не из Донецка он! – повторил слова пчеловода тот, что постарше.

– Да у них там весь Донбасс – серая зона!!!! – Пьяный Валик обернулся к Михалычу. – А чего он на похороны не пришел? На поминках не выпил?

– Чужой я тут, – пояснил Сергеич. – Неудобно!.. А убитого я помянул, уважил…

– Где ты его помянул? – недоверчиво скривил губы молодой парень. И тут Сергеич рассмотрел на его правой щеке шрам, идущий от скулы под ухом к переносице.

– Там, – кивнул на палатку пчеловод. – И свечу зажег за упокой, как положено.

И заметил тут он, что парень его не слушает, а на топорик, оставленный у кострища, смотрит. Только старший его слушал, тот, которого молодой Михалычем называл.

– Да зайдите, посмотрите! – предложил Сергеич и, развернувшись, полез в палатку.

По звукам за спиной понял, что приглашение принято.

Уселся на спальник, Михалыч рядом примостился. А молодой так и остался снаружи, под ночным небом.

Михалыч глянул на свечу, на иконку. Глаза его подобрели.

– А он не зайдет? – кивнул на вход Сергеич.

– Закурил, наверное, – протянул Михалыч. – Он вообще-то нормальным был. Я у него историю читал.

– Помянем, может? – предложил хозяин палатки.

Михалыч согласился. Был он моложе пчеловода лет на пять, а может, и на семь. Сергеич достал рюмку и бутылку. Наполнил и протянул учителю истории.

Тот перекрестился да и выпил одним глотком. Тут же рюмку вернул. Сергеич себе налил и, обернувшись к освещенному свечой картонному Николаю Чудотворцу, перекрестился. Выпил.

– Суки! – раздался снаружи натужный крик, вздрогнул пчеловод, бросил вопросительный взгляд на Михалыча.