Сервер и дракон

Я сердито смотрю на крошечную фигурку Кейси. Глава ETINT, как всегда, невозмутима и в высшей степени пристойна, смотрит на меня поверх очков без оправы и не выказывает никаких признаков усталости.

– Знаешь что, – говорю я, – у меня есть к тебе ряд претензий. Но это подождет. Сейчас нам надо…

Я не успеваю закончить предложение – слишком знакомый титан в слаксах и гавайской рубашке возникает в центре комнаты.

– Привет, Черныш, – говорит Соан, – давно не виделись.

– И ты здравствуй, детка, – продолжает проекция, глядя на меня. – Надо было понять, что такая дикая кошечка неспроста таскается за этой мерзкой гнидой. Я в самом деле не ожидал последнего удара, ну и сам дурак. – Он хмурится. – Нам с Марти пришлось переделать все ядро старика «Странника», чтобы избавиться от твоих следов, – а это, как заметил поэт, кое-чего стоит! Барбара тоже не особо оценила твою стряпню, так что, боюсь, мы нескоро сможем снова пригласить тебя на ужин. Моя рыженькая выцарапает тебе глаза.

– Чувство взаимно, – холодно говорю я.

– Что тебе нужно? – спрашивает Дюпре.

– Я уже говорил. Здесь нужно как следует прибраться. Я пытался анализировать материал, поступающий по телевидению и межмозговой сети, и, божечки, я не понимаю, что ты хочешь сделать, передать их по наследству, что ли? Ты же рассказывал мне о своих имперских планах, помнишь? Рабочий класс под успокоительными и сверхбогатые. Ну а я предпочитаю путь зеленого мира: избавиться от непригодных и заставить людей бороться, чтобы стать лучше. А здесь есть с чем побороться, ей-богу. Вот эти машины в М4 – надо с ними разобраться, пока они не разобрались с нами. И разные там расы, которые сами себя загнали в задницу и лишились тел. Они построили кучу всего, и никто им не пользуется. Надо просто все это захватить.

– Как угодно. – Дюпре морщится. – А от меня-то ты что хочешь?

– Я не хочу, чтобы мой сын родился в твоем мире, Черныш, – говорит Соан.

– Твой сын?

– Да, сын. Представляешь, у людей бывает семья, о которой нужно заботиться. И ты довольно давно занимался этим местом. Пора его отдать. Очистить Землю. Выключить этот интер-яд, восстановить какой-то социальный порядок. Думаю, тебе хватит дури, чтобы разобраться с этим в двадцать четыре часа. Если наше гнездышко не будет в полном порядке к тому времени, мы займемся приборкой со «Звездного странника». И я сильно сомневаюсь, что тебе это понравится.

Дюпре не отвечает. Кейси прикрывает рот рукой. Взгляд Соана становится каменным.

– Ну и, чтобы показать вам, что я не болтун, я собираюсь вывести ваши военно-морские силы из разных уголков Земли прямо сейчас. Мне неинтересно, чтобы ты дал им привода смещения и погнал на меня. Физкультпривет! Увидимся через двадцать четыре часа.

Проекция исчезает. Часы бьют пять. Новостные экраны сходят с ума.

В Нью-Йорке идет дождь из кораблей.

Они падают одновременно, образуя идеальную равномерную сетку, будто металлические градины падают из стратосферы. Я вижу, как авианосец обрушивается на Статую Свободы. Истребители, ссыпавшиеся с его палубы, летят вслед за ним. Атомные подводные лодки проходят сквозь бетон, как гигантские дельфины, и летят дальше. Я представляю себе, как реакторы, пораженные китайским синдромом, остановятся, только дойдя до ядра Земли. Линкоры похожи на гигантские кувалды, которые крушат небоскребы, как песочные замки.

Дождь длится меньше минуты. Двадцать семь линкоров, десять авианосцев, двести эсминцев. Пятьдесят шесть крейсеров. Бесчисленное количество кораблей поддержки, замороженные тела четырех тысяч моряков. Это как выстрел из дробовика прямо в лицо. Бог пережевывает наши сталь, взрывчатку и атомные реакторы и плюется ими обратно в нас.

Наконец дым и пыль над островом ослепляют нас, и остается только слушать. Через некоторое время я уже не слышу бессвязных репортажей, криков и сирен. Я хочу плакать, но слез нет. Рядом со мной громко ругается Гомес.

Дюпре сидит в кресле с кружкой кофе в руке, покрытой бурыми старческими пятнами. Другой рукой он поглаживает свою седую щетину. Я хочу закричать на него, ударить его в лицо. «Ты знал. Ты знал, что он сделает это».

Кто-то отключает спутниковые каналы и новости, и в зале темнеет. Несколько секунд мы дышим в гробовой тишине. Затем Дюпре начинает спокойно говорить:

– Это еще не конец. Уверен, что дальше последует локальная гравитационная линза. Просто чтобы продемонстрировать, на что он способен.

Через три минуты Солнце гаснет.

– Да, я знал, – говорит Дюпре всем нам и сжимает переносицу пальцами. – Не в точности это, но ожидал чего-то вроде. Мне очень жаль всех этих людей, очень. Семьдесят лет назад я мог пустить пулю в мозг, который это устроил, но не пустил. Теперь я об этом жалею. Опять же, если бы я это сделал – сейчас я был бы там, наверху. И все прошло бы гораздо эффективнее, но вряд ли приятнее.

– Позвольте прояснить ситуацию, – говорит президент с экрана. – Этот безумный террорист полагает, что вы – самый могущественный человек на Земле?