Сервер и дракон

Слизь капает на стол у нее изо рта. Классический трюк для теста Тьюринга: если ввести что-то, что находится за пределами системы координат чат-бота, он продолжит действовать, как будто этого не существует. Пег уже поглотила бурлящая масса.

У меня эйдетическая память. ETINT однажды проводил оценку экзистенциальных угроз. Мы рассмотрели гипотетические конструкции самовоспроизводящихся нанороботов, пытались оценить их разрушительный потенциал. Мы пришли к выводу, что, начав с нуля, они уничтожили бы всю биосферу Земли меньше чем за час.

Если схема, которую я подумала в гарнитуру – это что-то вроде молекулярного ассемблера, кажется, – работает как надо, у меня есть что-то около пяти минут.

Бросаю на них последний взгляд. Что случилось с настоящими женщинами? Они действительно умерли или сошли с ума? Есть ли на этом корабле кладбище? Может, Соан – тоже уже не оригинал?

Я решаю, что мне все равно, разворачиваюсь и бегу.

Я успеваю как раз вовремя. Дом стонет и рушится, опорные структуры исчезают, и мне в спину дует горячий ветер – серая слизь по мере роста излучает тепло.

Затем я делаю то, чего никогда раньше не делала: ору. Я выпускаю гнев, страх и разочарование в одном пронзительном крике, который исходит из низа живота. Мой инструктор по тай-бо всегда говорил, что именно так получается настоящий «киай». Я почти уверена, что это больше похоже на боевой клич, чем на призыв о помощи. Но он срабатывает. Соан и Крэнстон подхватывают меня, когда я падаю.

– Доктор Соан, это было ужасно. – Я закатываю глаза. – Я не знаю, что произошло. Я просто подумала в этой машине, и она сошла с ума…

Крэнстон замирает. По ужасному замешательству на его лице я понимаю, что он тоже всего лишь марионетка, еще одно продолжение маленького мира, построенного Соаном.

Позади нас серая слизь вскипает грибовидным облаком.

– Мне нужно в рубку, чтобы ее убрать, – говорит Соан и ослепительно улыбается. – Не волнуйся, детка. Я очень быстро все исправлю.

И он беззвучно исчезает.

Дюпре стоит в тридцати футах от меня и с любопытством смотрит на растущий хаос. Жара уже обжигает, облако движется к нам, набирая скорость.

– У нас мало времени! – кричу я.

Дюпре с интересом смотрит на меня и иронично улыбается:

– Это вы сделали? Готов поспорить, такого он не ожидал.

– Вы можете нас отсюда вытащить? Ваша машина все еще работает?

Дюпре кивает. Мы бежим к его покосившемуся дому, и доктор не отстает, хотя и пыхтит, как паровой двигатель.

Мы оказываемся внизу. Я захлопываю дверь и слышу болезненный хриплый звук.

Дюпре смеется.

Глава четвертая. Большой Д

Дюпре уводит дом от маленького планетоида, пальцы танцуют на клавиатуре М-теоретической машины. Свечение поля смещения окутывает нас, и гравитация пропадает. На этот раз я почти рада тошноте и головокружению.

– Вы придумали весьма впечатляющий трюк, но упустили важную деталь, – говорит Дюпре. – Нам не выбраться из «Звездного странника». Я даже не знаю, является ли его внешняя оболочка материей. Возможно, это какой-то изъян в пространстве или пикотехнологическая псевдоматерия.

– Что-то я не видела, чтобы вы там хоть что-то сделали, – язвительно говорю я.

– Нет, не видели, – улыбается Дюпре.

– И что это значит?

Внезапно машина Дюпре снова звенит. Он уже гонится за нами? Страх выкручивает мне кишки.

– Ха, – выдыхает Дюпре, – поверить не могу. Он все еще здесь. Соан как он есть: не выбрасывает ничего, что может пригодиться.

– Вы о чем?

– Мой корабль. «Большой Д». – Он одаривает меня дьявольской ухмылкой, которая заставляет его выглядеть намного, намного моложе.

– Нам понадобятся скафандры. Мне придется отключить двигатель, как только мы доберемся до стабильного региона, который Соан создал для своих игрушек. Орбиты икосаэдрической симметрии: он сто процентов выделывается именно таким N-частичным решением. Это значит, что мы так или иначе развалимся: ничто не будет скреплять дом, когда исчезнет поле смещения. Загляните вон в тот шкафчик.

Когда я открываю дверь, на которую указывает Дюпре, оттуда вываливается всякий хлам. Шлемы и толстые стеганые комбинезоны, серебристо-блестящие и украшенные советским флагом.

– Из российских запасов, – поясняет Дюпре, – люблю eBay.

Мы вместе выплываем в дверь Дюпре и попадаем на гигантскую свалку. Дыхание свистит в ушах, и я с болезненной ясностью ощущаю вакуум сразу за тонкой тканью скафандра.

Прямо рядом с домом Дюпре, почти полностью утратившим форму – отвалившиеся кирпичи плывут во все стороны, – висит клепаная сфера медного цвета, футов тридцати в диаметре, усеянная орудийными портами и круглыми иллюминаторами. Под нами сфера побольше, сделанная из чего-то прозрачного и зеленоватого. За ней виднеется силуэт, которому я не могу дать названия, он, кажется, пульсирует и движется, пока я смотрю на него. Это напоминает мне 3D-проекцию гиперкуба, которую я когда-то видела. Над нами и вокруг нас плавают странные вещи, вращающиеся серебряные ракушки и какие-то средневековые доспехи размером примерно с Эмпайр Стейт Билдинг.