Серп

Серп Вольта сидел на кровати, стиснув голову руками. Тело его содрогалось от рыданий, которые он тщетно пытался подавить. Через пару мгновений он поднял голову и увидел Роуэна.

Его скорбь мгновенно сменилась яростью:

— Какого черта! Кто тебе разрешал заходить сюда? Пшел вон! — Вольта схватил первое, что попалось под руку — стеклянное пресс-папье — и, в точном соответствии с предположением Эсме, швырнул его в Роуэна. Попади он в цель, пресс-папье разбило бы непрошенному гостю лоб, но Роуэн уклонился, и тяжелая штуковина врезалась в дверь. Вмятина, предназначавшаяся черепу Роуэна, досталась деревяшке. Юноша мог бы скрыться за дверью — наверно, это было бы самым благоразумным при данных обстоятельствах — но Роуэн не был бы Роуэном, если бы не лез, куда не просили.

Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь, приготовившись уворачиваться на случай, если ему в голову снова полетит что-нибудь тяжелое.

— Если не хочешь, чтобы тебя услышали, веди себя потише, — посоветовал он Вольте.

— Скажешь хотя бы одной душе — и я превращу твою жизнь в ад!

Роуэн рассмеялся. Как будто его жизнь уже не была сущим адом!

— Чего гогочешь? Смешно тебе, да? Смешно?!

— Извини, я нечаянно. Не подумай, я не над тобой смеюсь.

Поскольку хозяин комнаты больше ничем не швырялся и не прогонял его, Роуэн взял стул и сел — правда, в отдалении, чтобы не нарушать личное пространство Вольты.

— Тяжелый выдался день, — сказал он. — Я тебя не виню.

— Да что ты об этом знаешь! — вскинулся Вольта.

— Я знаю, что ты не такой, как другие, — ответил Роуэн.

Вольта поднял на него глаза, красные от слез, которые он уже и не пытался скрыть.

— Хочешь сказать, со мной что-то не так! — Вольта снова опустил взгляд и сжал кулаки, но Роуэн не тронулся с места, уверенный, что бить его не будут. Он подозревал, что этими кулаками Вольта отлупил бы самого себя, если бы это было возможно.

— Серп Годдард — это будущее, — проговорил Вольта. — Я не хочу быть частью прошлого. Понимаешь?

— Но тебе отвратительно то, что произошло сегодня, правда? Отвратительно еще больше, чем мне, потому что ты напрямую во всем это участвуешь.

— Ты тоже скоро будешь участвовать.

— А может, и нет, — сказал Роуэн.

— Будешь, будешь! В тот самый момент, когда тебе дадут кольцо и ты убьешь свою хорошенькую подружку, ты поймешь, что для тебя обратной дороги нет.

Роуэн сглотнул, пытаясь удержать в себе то немногое, что съел за ужином. Лицо Цитры встало перед его мысленным взором, но он быстро стер образ. Сейчас ему нельзя думать о ней.

Роуэн понимал, что ступил на зыбкую почву. Остается только осторожно продвигаться дальше, к столь же шаткому и сомнительному финалу.

— Ты лишь притворяешься, будто любишь полоть, — сказал он. — Но ты это ненавидишь, ненавидишь больше всего в жизни. Твоим наставником был серп Неру, так? Он из старой гвардии — значит, выбрал тебя за то, что ты способен на сострадание. Ты не хочешь забирать жизни, а уж десятками за один раз и подавно.

Вольта вскочил, двигаясь быстрее, чем это возможно для нормальных людей. Он сдернул Роуэна со стула и впечатал в стену с такой силой, что юноша глубоко пожалел о своих отключенных болеутоляющих нанитах.

— Ты никому не повторишь того, что сказал сейчас, понял? Я слишком далеко зашел, чтобы лишиться своего положения! Я не позволю какому-то сопливому подмастерью шантажировать меня!

— С чего ты взял, что я тебя шантажирую?!

— Не пытайся втереть мне очки! — взревел Вольта. — Я отлично понимаю, зачем ты вперся ко мне!

Роуэн был искренне разочарован.

— Я думал, ты меня знаешь…

Прошел миг — и Вольта ослабил хватку.

— Наверно, никто в мире никого не знает.

— Клянусь, я никому не скажу, — пообещал Роуэн. — И мне ничего от тебя не нужно.

Вольта наконец отпустил его.

— Извини. Когда окружен сплошными интриганами, невольно начинаешь думать, что все вокруг подлецы. — Он сел обратно на койку. — Я тебе верю, потому что знаю — ты хороший парень. Собственно, я знал это с того момента, когда Годдард притащил тебя сюда. Он рассматривает тебя как вызов. Потому что если он сможет обратить в свою веру ученика Фарадея, это будет означать, что он в силах растлить любого.

И тут Роуэн сообразил: да ведь Вольта ненамного старше него! Тот всегда умело напускал на себя солидность, отчего казался гораздо взрослее. Но сейчас, когда он показал свою уязвимость, правда раскрылась. Вольте было не больше двадцати, а это значило, что он прослужил серпом всего-то года два. Роуэн не знал в точности, какой путь привел Вольту от серпа старой школы к Годдарду, но мог его себе представить. Очевидно, молодой серп попался на удочку Годдарда, ослепленный его блеском и харизмой. Ведь тот обещал своим апостолам все, чего только душа пожелает, в обмен на полный отказ от собственной совести. Кто из представителей профессии, для которой наличие совести — обязательство, не захотел бы избавиться от такой обузы?

Роуэн опять сел и подтянул стул поближе к Вольте.