Серийные преступления

Да, конечно, все они — люди разных политических взглядов, но политика политикой, взгляды взглядами, а в своем стремлении спустить всю эту историйку на тормозах, да так, чтобы битых черепков было поменьше, господа соучастники проявили трогательное единодушие. Прекратив на время взаимные распри, представители разных партий и блоков пустили в ход все свои возможности и добились того, что юстицию публично пригвоздили к позорному столбу, ибо она якобы раздувает из мухи слона. Оплеванная юстиция, столь опрометчиво разжегшая пожар, теперь из кожи вон лезла, чтобы любыми путями поскорее затушить его.

Акценты сместились. Пьер Сорлю стал мелким плутом, солидные господа — в худшем случае, этакими добродушными дилетантами, которых бессовестно обманывали. Истинными же виновниками оказались «балетные мышки» и их помешанные на карьере родители, возмутительно равнодушные к поведению своих безнадзорных дочерей. Самих девушек сначала подвергли нескончаемым мучительным допросам в уголовной полиции и у следственного судьи, а затем выставили их под перекрестный огонь опытных адвокатов.

Кое-кого из них, особенно девушек из небогатых семей, тут же немедленно признали потаскухами. Что же касается самой системы, заведенной Пьером Сорлю, — предприятия, где тон задавали «солидные господа» вроде тех, из Ле Бутар, то в его осуждение со стороны правосудия не было сказано ни единого слова.

Для успокоения общественности из всей шайки совратителей обвинение было предъявлено двадцати двум наиболее скомпрометированным господам и графине-балетмейстерше (разумеется, строго конфиденциально).

(Г. Файкс. Большое ухо Парижа. М., 1981)

«Заклинатель бесов»

Сотрудники франкфуртской уголовной полиции придерживались мнения, что их уже не удивит никакое преступление. Однако и у них мурашки забегали по коже, когда 26 октября 1959 года перед ними растворились двери сапожной мастерской 64-летнего Георга Краузерта на Казиноштрассе, 2.

На задней стене темной комнаты висел труп сапожника. Кисти и стопы его были пробиты гвоздями в десять сантиметров длиной, из обнаженной груди торчал заостренный металлический стержень, на лбу был вырезан крест. Мертвец был в одних штанах, остальная одежда в беспорядке валялась по всей мастерской. Жуткая картина не оставляла никаких сомнений в том, что Краузерта распяли в соответствии с религиозным представлением о таком виде казни.

Гаупткомиссар уголовной полиции Конрад и два его помощника, обер-комиссар Брейтер и обермейстер Радой, были в недоумении. Весь их совместный опыт, накопленный при расследовании бесчисленного множества убийств, в данном случае ничего им не подсказывал. Ограбление не могло быть мотивом убийства. В платяном шкафу сотрудники обнаружили 4000 марок наличными и сберегательную книжку еще на 4000 марок. Удивительно, что у простого сапожника, занимавшегося мелкой починкой обуви, вообще оказалось так много денег.

На расспросы Брейтера и Радоя об образе жизни покойного и круге его знакомств жильцы дома отвечали со странной сдержанностью. Все ссылались на то, что почти не знали Краузерта. Некоторые считали его чудаковатым нелюдимом, некоторые — религиозным фанатиком. Старуха, много лет выполнявшая для сапожника разные мелкие поручения, со страхом поведала Брейтеру:

— Он изгонял бесов. Очищал от порчи крестьянские дворы, когда хворала скотина или случался неурожай.

Комиссия по расследованию убийств интересовалась вначале не столько мистикой, с которой сапожник был связан при жизни, сколько его загадочной смертью. Сам себя распять он, конечно, не мог. Значит, надо было выяснить, кто это сделал. Жильцы дома не сообщали ничего существенного. Дело запуталось еще больше, когда стали известны результаты вскрытия. Оказалось, что Краузерт умер от удушения и был распят только через сутки после смерти. Приходилось, таким образом, считаться с возможностью, что убийство произошло где-то в другом месте, а в мастерской был совершен лишь ритуал распятия.

Комиссия по расследованию убийств не успела еще предпринять каких-либо шагов для проверки этой версии, когда в ночь на 27 октября получила сообщение, что в доме № 5 по Казиноштрассе последовательницы распятого собрались на тайную панихиду.

Дом был оцеплен, и в нем проведен обыск. На четвертом этаже сотрудники уголовной полиции застали тринадцать женщин, перебиравших четки; одна из присутствовавших при свете свечи вслух читала прощальное послание покойного сапожника. Участницы ночного сборища были задержаны, письмо изъято. Оно гласило:

«Это письмо должно быть сразу после моей смерти прочитано в полуночный час тринадцатью лицами. Христос явился мне и возвестил, что меня ждет смерть от рук двух убийц, которые получат за это 12 500 марок. Эта жертва необходима, чтобы избавить наконец мир от нечистой силы. Если такова воля Христа, я готов умереть. Я желаю только одного: чтобы меня распяли точно так же, как был распят он».