Сергей Жаров

Стремления проникнуть в Южную Америку тоже не было — там во всех областях, и в том числе в концертной деятельности, царил хаос: не было надежных и проверенных импресарио, отсутствовало современное транспортное сообщение как между отдельными городами, так и между странами. В таких обстоятельствах хору приходилось рассчитывать только на два государства — США и Германию. И хотя казаки посещали Чехию, Австрию, Швейцарию, Францию, Бельгию, Голландию, Англию, иногда Югославию и Скандинавию, однако во всех этих странах, вместе взятых, в середине 30-х годов хор давал не более 40 концертов в год.

А в США хор выступал повсюду, в том числе в университетских залах, колледжах и даже школах. Иногда концерты были закрытыми, то есть предназначались исключительно для учащихся и педагогов, но чаще — открытыми для широкой публики. Например, в Миннеаполисе (штат Миннесота) концерты устраивали в огромном университетском зале на пять тысяч мест. В небольшом городе Анн-Арборе, где находился Мичиганский университет, концерты давали всегда в университетском зале тоже на 5 тысяч мест. Здесь хор даже жил в университетской гостинице.

С самого начала университет устраивал казакам изысканные приемы. Проходили они довольно оригинально: после концерта русских певцов приглашали в студенческий ресторан. Жаровцы усаживались за столы, а кельнеры-студенты подавали им ужин: суп, жаркое, десерт и напитки… Вода, молоко, чай или кофе. Во время ужина всегда пел университетский хор. Пел очень хорошо, а некоторые вещи просто прекрасно. После ужина казаки присоединялись к студенческому хору, а напоследок сами исполняли несколько песен. Три года подряд на таких ужинах присутствовала вдова последнего главнокомандующего Русской армией баронесса Ольга Михайловна Врангель, сидевшая обычно между С. А. Жаровым и его администратором. По всей видимости, она приезжала читать лекции по приглашению Мичиганского университета.

Иногда университетским хором на таких вечерах дирижировал сам Жаров. Тогда американцы заранее разучивали несколько русских песнопений. Программа согласовывалась за четыре-пять месяцев до приезда казаков. Любовь американцев к донскому хору была безграничной и искренней. Достаточно привести лишь один пример. Поезд, в котором ехали казаки, на Атлантическом побережье, рядом с канадской границей, попал в снежный занос и опоздал на несколько часов. Хор не успевал на концерт в женском колледже города Варшава, округ Вайоминг. Даже если помчаться с вокзала прямо в университет, опоздание превысит час. Когда администратору хора удалось связаться по телефону с университетом, ответ прозвучал лаконично: «Приезжайте. Будем ждать столько, сколько потребуется».

Опоздав больше чем на час, хористы вошли в зал и услышали до боли знакомую мелодию «Эй, ухнем». Так их приветствовали американский хор и студенты. Трогательная встреча заставила казаков, прошедших через ужасы Гражданской войны, прослезиться. После «Эй, ухнем» зал взорвался аплодисментами. Хлопали все: и студенты, и артисты. Пожалуй, в каждом американском колледже казаки оставляли кусочек своего сердца. Но и местные газеты отдавали русским должное: каждый день появлялись только восторженные рецензии.

Не раз донцам приходилось выступать в негритянских колледжах, где царила особая атмосфера. Как правило, они имели свои превосходные хоры и часто после концерта казачьего хора давали собственные представления, неизменно производившие неизгладимое впечатление на жаровцев. После концерта в каждом негритянском колледже обязательно устраивали прием в честь русских певцов. Правда, меню не отличалось разнообразием: сэндвичи, пирожные, печенье, чай, кофе и прохладительные напитки.

В США хористы особенно любили посещать шведских колонистов, обосновавшихся в городе Рокфорд, в ста милях к северо-западу от Чикаго. Колония каждый год приглашала казаков, щедро платя за концерт и устраивая хлебосольное угощение. Однако представления там всегда проходили только в воскресенье и сразу после обеда. По окончании выступления солисты возвращались в отель «Фауст», быстро приводили себя в порядок и спускались в огромное фойе, в лобби-бар, где и гостей, и хозяев ждал роскошный ужин.

К середине 30-х годов город Рокфорд, благодаря шведской колонии, превратился во второго производителя мебели в США. Поэтому хозяева могли себе позволить шикарный прием понравившихся им артистов, а от хористов Жарова в первую очередь были без ума жены шведских мебельных королей. Деньги для мероприятия текли рекой! На концерт, а после него в лобби-бар шведы приходили целыми семьями. Официанты покрывали белоснежными скатертями десятки столиков и расставляли стулья. Затем все кушанья выносили из кухни и размещали на огромном, длинном столе. Тогда ещё никто не знал, что такой способ угощения скоро станет одним из самых популярных в мире и получит название шведского стола.