Сергей Жаров

Потом неожиданно для всех он решил ввести в репертуар песнопение «Да молчит всякая плоть человеча…», звучащее в церкви один раз в год — на литургии в Великую субботу вместо Херувимской песни. Светский репертуар летом 1935 года обогатился игривыми и филигранными песнями «Чудный месяц», «Вдоль да по речке», «Как за реченькой яр-хмель вкруг кусточка вьется…» в аранжировке А. Т. Гречанинова, а также несколькими казачьими песнями в собственной аранжировке Жарова.

Во Владимиров день, 28 июля, Сергей Алексеевич решил устроить выходной. Репетиций не было. Чествовали в хоре всех Володей, коих оказалось шестеро. Местные жители также приняли участие в веселой пирушке, закончившейся грандиозным хоровым представлением, хотя сначала некоторые артисты пытались петь под гитару.

Весь август считался отдыхом, но при этом репетировали почти каждый день. К следующему сезону хор подготовился отлично. Была отрепетирована совершенно новая программа, и с ней можно было снова выступать в тех же залах в США. В сентябре и октябре 1935 года ее опробовали в Европе, а затем повезли в Новый Свет. На этот раз гастроли начались с жаркой Мексики, хотя пароход пришел в Нью-Йорк.

Отсюда поехали на автобусе до пограничного города Ларедо, штат Техас. Добирались три дня. Всю дорогу мучила жажда — по пути съели неимоверное количество арбузов и пили какую-то подозрительную по качеству воду. Неудивительно, что у половины автобуса началась сильная диарея.

В Ларедо хор провёл три ночи, устраивая каждый день в отеле многочасовые спевки. За спиртным жаровцы отправлялись в Мексику. Граница между двумя государствами проходила по реке Рио-Гранде, пересекали ее по широкому мосту. На американском берегу — город Ларедо, на мексиканском — Нуэво-Ларедо. Горячительные напитки на мексиканской стороне стоили значительно дешевле, чем на американской. Поэтому некоторые хористы курсировали по мосту несколько раз на дню.

Первое выступление состоялось в городе Ларедо. Пришлось петь сразу после обеда и на открытой площадке — стадионе, где наспех было сколочено некое подобие эстрады. Выступать на открытом воздухе оказалось куда сложнее, чем в зале. Певцов поставили лицом к солнцу, беспощадно палившему, бившему в глаза и мешавшему видеть регента. Первое отделение, по традиции состоящее из церковных песнопений, отработали, почти не видя рук дирижера. После антракта дирекция снабдила всех хористов большими прозрачными темно-зелеными козырьками, державшимися на голове при помощи резинок. Петь стало намного удобнее и легче.

В середине второго отделения неожиданно пошёл мелкий дождик. Правда, он так же быстро прекратился, как и начался, однако воздух стал свежее. Третье отделение пропели в нормальных условиях и на одном дыхании. Публика неистовствовала, а Жаров и певцы понимали, что в концертном зале они выступили бы значительно лучше.

Дальше путь лежал в Мехико-Сити, куда добрались на автобусе. Затем несколько маленьких городков — и штат Пуэбла, откуда уже поездом направились в Гвадалахару. Прибыли поздно вечером. Концерт должен был состояться на следующий день. Что больше всего удручало в Мексике? Такого количества бедных, обездоленных людей хористы не видели ни в одной стране мира! Калеки, нищие, сбежавшие из деревень крестьяне, казалось, заполонили всё городское пространство, и ни у кого из них не было денег даже на самую дешевую ночлежку. В сравнении с этими бедолагами герои пьесы Максима Горького «На дне» выглядели вполне успешными.

Около входа в отель, где остановились певцы, играл небольшой мексиканский оркестр. Хозяин отеля за ужином осведомился, не желает ли хормейстер пригласить местных музыкантов в ресторан, чтобы во время еды они услаждали слух его артистов. Игра оркестра стоила очень дёшево, и Жаров сразу согласился. Донских казаков развлекал мексиканский певец с очень приятным голосом. Многие вспомнили Будапешт, где каждый вечер за ужином играл цыганский оркестр. Скрипач, разгуливая между столиками, лихо наяривал популярные мелодии, а оркестр с цимбалами, сидя на эстраде, ему аккомпанировал.

Гастроли в Мексике и США в 1935 году прошли очень успешно. Католическое Рождество встречали на пароходе, возвращаясь из Америки после 12-недельного турне. Пассажиров было совсем мало, и музыканты смогли насладиться прекрасным отдыхом — всё внимание стюардов и стюардесс сосредоточилось на них одних.

В 1936 году Германия проводила Олимпийские игры, но до них было ещё далеко — полгода. Нужно готовить гастрольное турне по Европе. Власти Польши и Латвии запретили хору въезд в свои страны. В другие ехать было бесполезно из-за низкого курса валюты или полной неразберихи в концертной деятельности. Попытка, предпринятая три года назад — открыть новый «рынок» в Северной Африке, — закончилась финансовым провалом, и повторять её ни у кого не возникало ни малейшего желания.