Сергей Жаров

— Как вы думаете? — спросил его я. — Можем ли мы попытать счастья, скажем, в Нью-Йорке?

Спрошенный задумался.

— Так далеко я бы вам не советовал, а вот в Габлонце⁴, там несколько тысяч населения, это недалеко отсюда, там бы я вам рекомендовал добиться концерта».

Первая поездка в Америку

Осенью 1930 года, после долгого, но вовсе не утомительного путешествия из Саутгемптона через Атлантический океан пароход вошёл в широкий Гудзон, разветвляющийся на два рукава, образуя продолговатый остров — Манхэттен, медленно плывущий навстречу океанскому лайнеру. Издалека он напоминал гигантского окаменевшего ежа, ощетинившегося иглами небоскребов.

На границе хористам раздали американские иммиграционные анкеты, включавшие почти сто вопросов. Являетесь ли вы лицом, высказывающимся за свержение насильственным путём власти, существующей в США? Находились ли в сумасшедшем доме? Не многоженец ли вы? Особый восторг у казаков вызвал вопрос: являетесь ли вы коммунистом? Все ради смеха дружно решили в этом квадратике поставить крест или галочку, но Жаров строго-настрого приказал отбросить шутки, предупредив, что это может привести к срыву гастрольной поездки.

Таможенный досмотр длился очень долго — несколько часов. Наконец, когда из терминала вышел последний певец, все расселись в автобусе, напоминавшем рекламный киоск. По дороге в гостиницу музыканты со страхом оглядывались. Такого города они ещё никогда не видели. Им казалось, что они попали в гигантский цех автомобильной корпорации, — так остро повсюду чувствовался запах непереработанных нефтепродуктов.

Автобус, не встречая на своём пути перекрестков, несся по закопченной скоростной магистрали — четыре полосы в одну сторону и четыре в другую. С левой стороны дороги на рыжем мустанге скакал огромных размеров ковбой — рекламный щит сигарет. Из открытого рта бравого пастуха выходили белые клубы табачного дыма. Надпись призывала покупать только сигареты Marlboro. На другой стороне возвышался гигантский щит с рекламой шампуня, испускавшего из своих недр внушительных размеров мыльные пузыри. Хотя ещё не стемнело, все световые табло работали на полную мощность.

Встречавшие хор импресарио и представители русской колонии в Нью-Йорке привезли певцов в двадцатиэтажный отель, расположенный в верхней части Манхэттена. Музыканты ни в одном городе мира не чувствовали себя такими ничтожными и подавленными. Они готовы были подчиниться любому желанию импресарио. Страх нарастал с каждой минутой. Может ли их музыка здесь хоть кому-нибудь понравиться? Складывалось впечатление, что американцы увлечены только гигиенической жевательной резинкой и прохладительным напитком «кока-кола». Но первое впечатление оказалось ошибочным.

За шесть недель пребывания в США и Канаде хор посетил 32 города и дал при неизменных аншлагах 41 концерт. Успех был фантастический! Однако 14 ночных переездов здорово измотали артистов. Огромные расстояния, такие же, как в России, давно стали им непривычны. Ведь в старушке Европе всё, казалось, находится поблизости.

Шестого ноября хор дал концерт на одной из самых престижных в мире площадок для исполнителей классической музыки — в Карнеги-холле. Приехав на представление заранее, еще в вестибюле певцы заметили огромное скопление народа, несмотря на ненастную погоду: весь день шёл сильный дождь. Концертный зал вместил более 2500 человек! Это был тот самый знаменитый зал, на открытии которого 5 мая 1891 года прозвучало произведение П. И. Чайковского, написанное специально для церемонии коронации российского императора Александра III в 1883 году. Дирижировал Нью-Йоркским симфоническим оркестром в тот знаменательный день сам великий русский композитор.

Узнав об этом от американского импресарио, жаровцы испытали чувство не только необыкновенной гордости за русское искусство, но и повышенной ответственности: именно сейчас национальную певческую школу необходимо было представить в лучшем свете.

И вот подошло время выступления! Хор на сцене. Яркий свет неприятно режет глаза регенту, мешая сосредоточиться. Жаров чувствует, как по телу пробежали мурашки. За спиной две с половиной тысячи зрителей! Да каких?! Весь цвет знатоков музыки! Преждевременные аплодисменты подбодрили его и вдохнули уверенность. Концерт начали с одного из трех самых священных и старинных произведений, написанных еще при возникновении христианства, — молитвы «Верую во единого Бога Отца, Вседержителя» (другое название «Символ веры»), положенной на музыку Александром Кастальским. Когда хор затих, публика отблагодарила его бурным рукоплесканием. Затем пропели «Благослови, душе моя, Господа», «Святый Боже» на музыку Петра Чайковского, «Единородный Сыне», «Во царствии твоем», «Тебе поём» на музыку Сергея Рахманинова…