Сергей Жаров

Тем не менее уже на первом концерте русские певцы столкнулись с трудностями. Австралийцы совершенно не воспринимали духовно-православную музыку. Она была чужда им. Но в то же время приходили в неописуемый восторг от народных песен и танцев. Пришлось спешно изменить репертуар, отказавшись от многих песнопений в первой части программы и расширив остальные.

После нескольких концертов в Аделаиде их ждал оглушительный успех в главном городе Австралии того

времени — Мельбурне. Затем гастроли прошли в городах штата Квинсленд — Тувумбе, Брисбене и Ипсуиче. И наконец, последней точкой маршрута стал Сидней — промышленный и финансовый центр Австралии. Здесь они дали 22 концерта.

По прибытии в Сидней в порту их встретили хлебом-солью представители русской диаспоры. Встреча прошла очень трогательно. Австралийские гастроли продолжались семь недель. Хор участвовал в записи радиопередачи на сиднейском радио, что способствовало росту его популярности в англоязычной части Южного полушария. Несколько раз пели в русском православном храме. Между русской общиной в Австралии и казаками сложилось полное духовное взаимопонимание.

Тем не менее, как это обычно бывает, неприятности не заставили себя ждать и застали Жарова врасплох: 10 хористов во главе с «верным» помощником Петром Ивановичем Голиевым и Тихоном Семеновичем Аскочинским (его Сергей Алексеевич подобрал в Болгарии чуть ли не умирающим от голода) заявили, что остаются на пятом континенте. Для регента это был удар ниже пояса. Из 38 певцов хор покидали 10. Некоторые из них отправились на гастроли с семьями, и Жаров понимал, что уговаривать их остаться в хоре — бесполезно. Однако не удержался и высказал все, что думает о таком предательстве.

В конце концов пришли к компромиссу: «ренегаты» всё-таки поедут с хором в Новую Зеландию, а затем возвратятся в Австралию. Сергей Алексеевич понимал, что казаков тянет к земле. Настранствовались они по миру… Но потерять 10 человек в разгар гастролей было катастрофой!

Но и она показалась пустяком в сравнении с бурей, настигшей казаков по дороге из Сиднея в Крайстчерч. Такого шторма они не видели никогда в жизни! Океан гудел и содрогался с такой силой, что все изображенное на знаменитой картине Айвазовского «Девятый вал» казалось детской забавой! Люди в трюмах стояли на коленях и молились, Несколько человек даже подумывали о самоубийстве. Чудовищная вакханалия продолжалась ровно сутки, пока Господь не смилостивился, вняв православной молитве.

На следующий день, в 7 утра, стюард как ни в чём не бывало разнёс по всем каютам завтрак — чашку чая и печёное яблоко. Ступив на новозеландский берег с опозданием ровно на сутки, музыканты вдруг отчётливо осознали, что до начала концерта осталось всего три часа. Подкреплялись на ходу кто как мог: одни — грецкими орехами, другие — вином… Кто-то перочинным ножиком счищал застывшую рвоту с рубашки и опрыскивал это место одеколоном. Концерт, конечно же, спели кое-как. Жаров, никогда не прощавший небрежности и всегда требовавший высокого исполнительского мастерства, на этот раз был снисходителен. На руку певцам сыграло и то, что публика осталась довольна.

В Новой Зеландии хор принимали так же хорошо, как и в Австралии. Сергея Алексеевича познакомили с самыми видными представителями маори — коренного народа страны. Местной европейской публике больше понравились казачьи песни с плясками, а коренным жителям — православное песнопение в обработке А. А. Архангельского «Воскресение Христово видевше» и ария из оперы А. Т. Гречанинова «Добрыня Никитич», где жаровцы достигли подлинного совершенства в психологически точной передаче разгула природной стихии, особенно в припеве «Ветры буйные, морозные…».

С этой же программой выступали в Крайстчерче, Окленде и Веллингтоне, пока не настало время прощания с теми, с кем провели семь труднейших лет жизни. Расставание было тяжелым и очень трогательным. Все плакали, кроме Жарова. Он думал, где найти замену покинувшим хор певцам, ясно осознавая, что тонкая эмоциональная и духовная ткань коллектива серьезно повреждена. А как быстро её залатать — пока не знал. Для него хор был смыслом жизни, для оставшихся в Австралии — эпизодом протяженностью всего лишь в несколько лет.

Пароход направлялся от берегов Новой Зеландии в английский Саутгемптон через Панамский канал. Оставшиеся на твёрдой земле «предатели» долго махали белыми платочками вслед кораблю, пока он не скрылся из виду…

На следующее утро жаровцы, освоившись в каютах и на палубах, окунулись в морскую повседневность: кто-то отправился читать журналы в кают-компанию, кто-то — играть в шахматы в курительном отделении, кто-то — смотреть американский фильм с Чарли Чаплином, а кто-то — дремать в шезлонге на верхней палубе… После обеда стюарды заботливо развезли на тележках горячий кофе с пирожками.