Сергей Жаров

Газета «Новое русское слово» писала: «Беспредельные и нежные тенора, удивительно глубокие басы и звонкие, как донские жаворонки, баритоны. Всё это переплетается в гармонии, выявляется в мелодии, то вдруг уносится быстрым ритмом, как бурным весенним потоком, то замедляется в “адажио” и “ленто” и течет, как могучая, широкая степная река. Изумляет способность хора и регента перевоплощаться в одних и тех же духовных песнопениях в концертном зале и в храме. Вне храма они звучат концертно, эстрадно, эффектно, а в храме — сосредоточенно, сдержанно, величаво. В храме нельзя аплодировать, но судить о впечатлении слушателей можно по невольному тяжелому вздоху и по необычной, напряженной тишине, наступавшей, когда кончалось песнопение. Нужно восхищаться казаками, принявшими на себя подвиг выявить и показать всему миру, что есть самое дорогое и ценное у русского народа в его религии — в православии. Из неисчерпаемой сокровищницы церковного русского пения они взяли частичку его и понесли всему человечеству. И человечество не осталось равнодушным — оно преклонилось перед русским величием и славит казаков за то, что сумели сохранить богатство и показать всем, кто судит о народе не по недостаткам его, а по его достижениям, по его высоким стремлениям, — это вселяет веру и надежду в русский народ».

У каждой медали две стороны. Кроме видимой зрителям светлой, лицевой стороны жизни хора, была и обратная, изнаночная, не столь радужная и благостная… На одной из репетиций в 1958 году раздражённый Жаров сделал замечание в грубой форме одному из хористов. Тот на грубость ответил грубостью. Регент потребовал от певца немедленно покинуть репетицию. Вместо этого солист залепил Жарову оплеуху. Что сделал Сергей Алексеевич с исполнителем? Ничего. В течение следующих 15 лет солист пел в хоре.

А газеты продолжали писать: «Народ, воплотивший в себе великие идеи христианства, не раз защищавший их в тяжкие моменты своего исторического существования, выразивший свои идеалы в песнопениях, не может погибнуть, пока живы в нём глубокие источники, наполняющие его духовную жизнь».

Взаимоотношения в хоре были непростыми, но искренними, почти семейными. Все певцы понимали, что их регент — гений, а они без него — ничто! Но при этом каждый участник ансамбля высоко ценил себя и считал, что именно он самый главный солист. Жаров умело распределял певческий репертуар между исполнителями, и, как уже говорилось, все хористы, вне зависимости от качества голоса и «выслуги лет», получали одинаковую зарплату, и только регент — ровно в два раза больше. Такой порядок оплаты не менялся никогда за всю историю хора.

В 1958 году, 23 марта, в Чикаго состоялся 8457-й концерт хора! После этого выступления, по благословению высших иерархов православной церкви (русской, греческой, болгарской, сирийской), жаровцы решили в мае и июне записать на пластинки богослужения Русской православной церкви, а именно: Божественную литургию, панихиду и важнейшие песнопения Великого поста. Запись должна была проводиться при финансовой поддержке Свято-Никольско-го фонда и Общества друзей русской культуры. Для этого фонд, возглавляемый князем А. А. Друцким, заключил с хором и его руководителем договор о выпуске пластинок с песнопениями православного церковного обихода.

— В том же году 25 апреля в одном из лучших отелей Нью-Йорка — «Шератон-Ист», под покровительством великой княгини Ксении Александровны и княжны Веры Константиновны, состоялся бал. В приглашениях было указано, что он приурочен к 95-й годовщине бала, данного в 1863 году в Академии музыки по случаю прибытия в Нью-Йорк русской эскадры под командованием адмирала С. С. Лесовского.