Сергей Вавилов

А. Н. Ипатьев — о С. И. Вавилове: «Дядя Сережа действовал на мое воображение как «злой насмешник». Помню, что мы с сестрой Таней звали его одно время «дядей Вурстой» (что значит «колбаса»), так как нас он именовал «хансвурстами». На паше детское воображение действовал и страх, который испытывали мы, дети Александры Ивановны, от первых физических опытов будущего знаменитого физика».

Сергей Иванович и развлекал своих племянников всевозможными выдумками и шутками.

Как-то в квартире Ипатьевых поселился военный по фамилии Текутов с сынишкой по прозвищу Киска. Сергей Иванович сочинил по поводу забавного происшествия с Киской четверостишие:

Жил-был Киска Текутов,
Увидал он раз коров,
И пошел на них он с боем,
А назад вернулся с воем.

И взрослыми дети Александры Ивановны никогда не забывали этого четверостишия: часто читали его знакомым и друзьям, особенно детям.

Наступил 1921 год. В жизни Вавиловых произошло большое событие: родился сын Виктор.

Радость от рождения ребенка омрачалась натиском больших забот и, казалось, непреодолимых трудностей. Если раньше можно было не замечать (или делать вид, что не замечаешь) всех этих острых нехваток самого необходимого, то теперь надо было постоянно думать о том, чтобы Викуша был сыт, одет, не болел бы.

Положив сына в купленную за пятнадцать миллиардов рублей коляску, Ольга Михайловна отправлялась в нелегкий путь, со смутной надеждой достать что-нибудь для сына у спекулянтов или для самой себя и мужа купить съестного.

Все это не прошло даром для молодой матери. Мучило простуженное горло. Участились и усилились периодические головные боли.

В конце концов пришлось отказаться и от уроков в филармонии, и от мечты стать камерной певицей.

Оптимизм и упорная вера в будущее, однако, не оставили Вавиловых.

Феи не толпились возле дома № 16 по Еропкинскому переулку, когда там появился маленький Вавилов. Но одна объявилась все же и принесла ценные подарки в самые критические дни.

…Брат Николай Иванович был в это время профессором Петроградского сельскохозяйственного института и заведовал Бюро по прикладной ботанике и селекции Сельскохозяйственного ученого комитета там же в Петрограде. В мае 1921 года Советское правительство послало его в США на международный конгресс по сельскому хозяйству. Одновременно он был назначен научным консультантом в переговорах с министром торговли и промышленности США по вопросу о ввозе семян в голодавшую Россию.

Из Америки, пользуясь своими связями с АРА, американской благотворительной организацией для помощи голодающим Поволжья, он посылал семье Сергея Ивановича и самым нуждающимся своим сотрудникам продовольственные посылки: смальц (топленое сало), муку, сгущенное молоко, консервы.

Были и другие подарки.

Н. И. Вавилов в письме домой (1921): «Для Сергея достал одну книжку, которую он одобрит. Отчеты всех физиков о новейших работах Института Вильгельма, Эйнштейна и прочих. Только что вышла, но боюсь посылать по почте. Очень дорогая: 6 долларов, и в ней кое-что для меня».

Но главное было предназначено для матерей — и молодых и старых.

Только одна мать была разгневана и не старалась скрыть это при встрече с сыном.

— Позор! — кипятилась Александра Михайловна, когда сын, побывав на обратном пути из Америки в научных центрах Англии, Франции, Голландии, Германии и Швеции, заявился к матери на Пресню в начале 1922 года, обносившийся еще сильнее, чем до отъезда. — А еще профессор! И не стыдно тебе разъезжать так по Европам: одна нога в салфетке, другая в носке?! Не говори, что не хватило денег! Выкроил бы из одной посылки, если бы захотел…

Сергей Иванович продолжал интенсивные оптические исследования, постепенно расширяя их тематику. В год рождения сына он начал серию работ в одном из самых неизведанных разделов физики — люминесценции.

Многосторонняя исследовательская работа велась одновременно с насыщенной преподавательской работой в московских высших учебных заведениях. Плюс неизбежная дополнительная нагрузка и как на молодого отца… Было непостижимо, как Сергей Иванович успевал все делать и везде добивался успеха.

Вспоминая начало двадцатых годов, Ольга Михайловна рассказывала:

— Это было время страшно напряженной работы. Духовная зрелость Сергея Ивановича, поразившая меня еще при нашей первой встрече, превратилась в огромную мощь. В нем была какая-то детская серьезность и строгость без тени позы. Это не допускало в общении с ним никакой фамильярности. Его уважали и как будто даже побаивались. Стараясь оторвать его от бесконечной работы, шутя я говорила ему: «Корни науки горьки, но и плоды ее не слаще». И еще советовала изречение это (не помню имени автора) вывесить над всеми входами в университеты. Он смеялся в ответ и пожимал плечами. Зато, когда находил решение, весь преображался. У него в такие минуты было страшно хитрое, веселое и счастливое лицо.