Сергей Николаевич Булгаков

Отец Сергий, один из ее приходских священников, часто служил в этих облачениях. К. В. Мочульский вспоминает об этих богослужениях: «Львиная голова, порывистые движения, хриплый взволнованный голос. Когда он стоит перед престолом, кажется, что он в огне»[1173]. Этот голос – быть может, самый мощный призыв к творчеству, которому следует мать Мария. (Впоследствии она участвовала в публикации проповедей отца Сергия в сборнике «Радость церковная», изданном в 1938 году при поддержке объединения «Православное Дело». Отец Сергий вспоминает об этом эпизоде в предисловии к книге: «Некоторые из друзей обратились ко мне с просьбой о разрешении издать в особом сборнике мои разрозненные слова…»[1174])

Эти проповеди дают своеобразное пояснение к некоторым иконам матери Марии, сюжеты которых «всегда были необычны», как вспоминает Т. П. Милютина[1175]. Она упоминает, в частности, вышитую икону матери Марии «Страстное Благовещение» (на которой Архангел вместо лилии держит крест), написанную по случаю совпадения праздника Благовещения и Страстной Пятницы.

Отец Сергий в проповеди под тем же названием «Страстное Благовещение», несомненно хорошо известной Е. Ю. Скобцовой[1176], указывает на глубинный смысл этого совпадения: «Само Благовещение содержит весть о кресте и тяжким крестом ложится на Саму Пречистую Деву, Которая ныне отрекается от всего самоличного… Она приемлет орудие, пронзающее Ее сердце… Крестный путь Сына и есть Ее собственный, с Ним Она сораспинается у креста Его. Радость Благовещения совершается через крест и в нем находит свое основание»[1177].

В этой же проповеди отец Сергий уточняет, что этот сюжет в иконографии не столь необычен, напоминая об одном из новгородских изводов иконы Благовещения XII века, «поражающий смелостью вдохновенья». В ней Архангел Гавриил является с восьмиконечным крестом к Богоматери, уже держащей на руках Младенца. «Не есть ли это прямая икона и нынешнего праздника Кресто-Благовещения?» – вопрошает отец Сергий.

И, как ответ, мысли о сокровенной вести Благовещения ложатся в руках Елизаветы Юрьевны киевским швом на ткань.

О том, как выглядела эта вышивка (к сожалению, до нас не дошедшая), мы можем судить по иконе Иоанны Рейтлингер, другой духовной дочери отца Сергия, с которой они работали совместно, в частности, в росписи лурмельской церкви.

Характерно, что сестра Иоанна выбирает свой собственный монашеский путь «в миру», следуя примеру матери Марии, который, по ее мысли, «открывает возможности оставаться на месте, постричься и заниматься своим искусством»[1178].

Двух монахинь роднят схожие сюжеты, смелые иконографические решения и, главное, вдохновенье, черпаемое из одного источника – богословия о. Сергия Булгакова, который в своих статьях и проповедях возвращается к мысли о том, что «торжество Рождества Христова сливается для нас с радостью пасхальной воскресения Спасителя»[1179].

Откровения о. Сергия о радости креста созвучны и другой иконе-вышивке матери Марии, Божья Матерь с распятым Младенцем, выполненной в концлагере Равенсбрюк во время многочасовых перекличек на ледяном ветру. Эта вышивка изображала Богоматерь, держащую Младенца Христа, уже распятого на кресте.

Этот пронзительный образ– ее видение, ее предсмертное свидетельство о распинаемом человечестве. Ее подруга по бараку Е. Новикова рассказала, что мать Мария, уже «отмеченная смертью», находила в себе силы для вышивания этой иконы, которой придавала большое значение, говоря, что выживет, если успеет ее закончить. Смерть наступила раньше, и вышивка исчезла в пепле уничтожаемого нацистами концлагеря в момент освобождения заключенных американской армией.

Однако, по рассказам соузниц матери Марии, которым удалось выйти из ада, сестра Иоанна Рейтлингер сделала прорись[1180], а иконописица Софья Александровна Раевская-Оцуп выполнила икону, которая ныне находится в монастыре Знамения в горах Центрального массива Франции[1181].

Ее композиция близка к иконе «Божья Матерь Умиление». Однако на ней Богоматерь прижимает к Себе не Младенца, но Крест, к которому Он пригвожден.

Лучшее объяснение этому парадоксальному образу можно найти в размышлениях самой матери Марии о восприятии образов Богоматери и Христа в православии и в ее собственной судьбе.

«Самое главное, – пишет мать Мария в статье “О почитании Богоматери”, откликаясь на работу отца Сергия с тем же названием, – почувствовать, что такое Голгофа Сына для Матери». Это и ее собственное крестоношение: на иконе крест Христа-Младенца «рассекает» и Богоматерь, «душу прошло крестное оружие». Это Голгофа Христа и Богоматери, сораспинаемой через со-страдание. В осмыслении отца Сергия и матери Марии вся тайна Богоматери заключается в этом соединении с судьбой Христа.