Сергей Николаевич Булгаков

Епископ армии и флота при Врангеле, митрополит Вениамин (Федченков) свидетельствовал в своих воспоминаниях, что Булгакову, бывшему с 1920 года членом Временного высшего церковного управления (ВВЦУ) епархий Юга России, Крымский архиерейский Синод действительно поручил составить «покаянное послание» для богослужений во Владимирском соборе в Севастополе 12–14 сентября 1920 года[1060]. Изучение история участия Булгакова в переустройстве и жизни Русской православной церкви сначала как мирянина, а затем и как духовного лица, обнаруживает, что Булгакову не впервые поручалась выработка церковной позиции по отношению к острым общественным вопросам во вполне специфическом их контексте. В конце ноября 1917 года 33 члена Поместного Собора Православной Всероссийской Церкви духовного звания (в основном епископы) обратились к Собору с инициативой поручить именно члену Собора от мирян Булгакову выработать позицию церкви одновременно об отношении к масонству и к социализму. Они писали: «Так как масонство и социализм приобретают все больше и больше последователей среди православного русского населения, то просим Собор отозваться на это явление особым посланием, каковое желательно поручить Члену Собора[1061], профессору С. Н. Булгакову»[1062]. Результативного продолжения эта инициатива не имела, но постановка проблемы социализма в контексте антимасонской конспирологии была примечательным принуждением Булгакова к тому, чтобы увидеть в социалистическом перевороте России «двойное дно». Можно предполагать, что в Крыму это «двойное дно» Булгаков видел яснее.

В воскресенье 22 сентября (5 октября) 1919 года в Религиозно-философском обществе в Симферополе Булгаков выступил с докладом «Духовные корни большевизма». Его содержание изложили крымские газеты. 24 сентября «Таврический голос» опубликовал запись доклада, где воспроизвел, в частности, следующие положения: «К. Маркс, создавший наукообразную форму социализма, – апостол всемирного большевизма, и это из него русские большевики взяли девиз: “экспроприируй экспроприирующих”. Наукообразный социализм, только и говорящий о непрерывной борьбе за материальные интересы, явление очень древнее. Его знает история еврейского народа, встретившись с ним более 2000 лет назад, и когда ждали прихода Мессии, который создал бы рай на земле. И это ожидание вызвало чисто большевистские революции, как, например, в Иерусалиме, когда в нем, осажденном римскими войсками, свирепствовал тот же террор, какой мы видим сейчас у нас, то же истребление буржуазии, такой же захват власти. К. Маркс, иудейский апокалиптик, только повторил древнюю иудейскую веру в мессианизм. Победа над большевизмом должна быть не в плодах, а в корнях. Победить нужно всю “новую историю” и заменить ее новейшей, которая должна стать христианской»[1063]. В тот же день симферопольские «Южные ведомости» сообщали: «Революционное движение в еврействе 2000 лет тому назад (в момент зарождения христианства) и ожидание пришествия Мессии для установления рая на земле С. Н. Булгаков считает чуть ли не первым проявлением большевизма. Силою оружия удастся победить большевиков. Но большевизм остается пока непобежденным, так как корни его лежат глубоко в сердцах людей.»[1064]

25 сентября 1919 года в публичном заседании Религиознофилософского общества, посвященном памяти В. В. Розанова, Булгаков (наряду с тогдашним епископом Вениамином[1065]) выступил с новым докладом о Розанове. Газета «Южные ведомости» обратила внимание на то, что он «довольно подробно остановился на отношении Розанова к еврейскому вопросу, отношении, вытекающем из его религиозного миросозерцания: сначала филосемитизм, потом, в дни дела Бейлиса, антисемитизм, а в дни большевиков – опять своеобразный филосемитизм»[1066]. Примечательно, что в русской общеполитической и литературно-научной периодике, расколотой тогда на белую и красную, а также в эмиграции, с особым вниманием собиравшей взаимно неточные сведения и слухи о смертях известных лиц по обе взаимно изолированные стороны фронта Гражданской войны, в некий сводный некролог, наряду с Розановым (тоже не раз похороненным в белой прессе при жизни), летом 1920 года был включен и сам Булгаков: слухи о его смерти, не имея достаточных данных для их полной проверки, воспроизвел орган старой интеллигенции «Вестник литературы» в заметке «Мнимоумерший писатель. Умершие и заживо погребенные»[1067].