Сергей Николаевич Булгаков

От марксизма Булгакова отвратило игнорирование роли личности в истории и пренебрежительное отношение к этике, искусству, философии и религии: «Поэтому, выставив идею социальной закономерности и научного объективизма, он <марксизм> не останавливается пред отрицанием роли и значения личности в истории, совершенно игнорирует этическую проблему и свысока относится ко всяким “идеологиям”, включая сюда и искусство, и философию, и религию»[873]. Марксизм сделал «попытку отрезать мораль от социальной политики, принеся первую в жертву последней»[874]. Это вскоре привело к роковым последствиям. Понятие личности в марксизме отсутствует: «Личность здесь является не носительницей абсолютных задач, наделенной определенной нравственной природой и способностями, а всецело продуктом исторического развития, изменяющимся с последним. Понятие личности, строго говоря, здесь совершенно отсутствует, сводится лишь к чисто формальному единству я»[875]. Но вместе с личностью в марксизме исчезает свобода, и непонятно откуда берется требование свободы личности. У Булгакова же «идея абсолютного достоинства личности» является руководящим началом понимания основы государственной, экономической и социальной политики, а идея свободы и прав личности – «священным принципом»[876]. Булгаков считал, что «поднятие личности» является лозунгом «русского ренессанса» конца XIX – начала XX века: «Поднятие личности, ее прав, потребностей и имущественного благосостояния, словом, наш русский ренессанс, таков остается лозунг нашего времени, наша историческая задача, наша гражданская обязанность»[877].

Научный ореол марксизма постепенно рассеялся, и марксизм предстал перед Булгаковым как «суррогат религии». Ирония заключается в том, что отвергая религию, марксизм сам обрел свойства религии атеистической: «…ему свойственны черты чисто религиозного учения и, хотя он в принципе и отрицает религию как буржуазную “идеологию”, но известными своими сторонами сам является несомненным суррогатом религии»[878]. Марксизм породил тип «религиозных атеистов», в нем «бьет горячий ключ социального утопизма, питающий чисто религиозное одушевление»[879]. Эти идеи Булгаков развил в статье «Карл Маркс как религиозный тип» (1906), где он утверждал, что все творчество Маркса пронизано идеей человекобожия Фейербаха. Внешне Маркс был чужд религии, проповедовал атеизм, а в существе своем все его творчество есть сочетание веры в формационный прогресс человечества и попытки растворения личности в социологии: «Для него проблема индивидуальности, абсолютно неразложимого ядра человеческой личности, интегрального ее естества не существует. Маркс-мыслитель, невольно подчиняясь здесь Марксу-человеку, растворил индивидуальность в социологии до конца»[880]. Эти прозрения Булгакова о религиозном пафосе Маркса оказались пророческими. Атеистическая вера Маркса развилась в целый марксистский культ. Марксизм имеет свой «рай» – коммунизм; свое «преображение» как путь в этот «рай», как скачок из царства необходимости в царство свободы – революцию: кто был ничем, тот станет всем; свой «ад» – капитализм; свой «народ-мессию» – пролетариат; своих «мессий» – великих вождей; свою «троицу» – Маркса, Энгельса, Ленина (попытка присоединить четвертого – Сталина – не удалась); своих «аскетов» – отрешившихся от мира ради служения «идее»; своих «мучеников за веру»; своих «святых» с «житиями»; свои «иконостасы»; свои «красные уголки»; свои «крестные ходы» с «изнесением икон» – демонстрации с несением портретов вождей; свои «обряды» рождения, бракосочетания, погребения и др.; даже, свои «мощи», которым поклоняются «паломники» со всего мира. Эта марксистская религия пытается утолить духовную жажду человека. Для Булгакова эта псевдорелигия оказалась неприемлемой. От марксистских суррогатов он пришел к подлинной религии.