Сергей Иосифович Гессен

Сложности создания биографий деятелей русской эмиграции объективны: проблемы с доступом к документальным источникам, гибель эмигрантских архивов в годы Второй мировой войны и в послевоенный период, утрата значительной части периодических изданий и неполнота сохранившихся требуют выработки специальных подходов и особого инструментария, позволяющих осуществлять более или менее достоверную реконструкцию жизни и деятельности выдающихся педагогов эмиграции. Особую роль здесь играют дошедшие до нас свидетельства личного характера – эпистолярий, дневники и мемуары. В этом контексте очевидна особая ценность публикации воспоминаний С. И. Гессена, В. В. Зеньковского, Ф. А. Степуна, историко-архивных разысканий А. А. Гапоненкова, О. А. Коростелева, А. М. Шитова, М. Шрубы, В. В. Янцена и др.[399]

Представленные в нашей статье эпизоды имеют важное значение не только в связи с воссозданием научной биографии С. И. Гессена, но и педагогической истории русской эмиграции 1920-х гг. Напомним, что личность и научное наследие

С. И. Гессена занимают особое место в российской интеллектуальной истории 1910—1940-х гг., равно как и в истории европейской философии и педагогики ХХ в. Сын известного российского политического и общественного деятеля, правоведа и публициста, одного из создателей кадетской партии И. В. Гессена, после окончания гимназии он был отправлен отцом получать высшее образование в немецких университетах. Отметим, что среди причин решения отца была и увлеченность юноши идеями социализма. Впоследствии интерес С. И. Гессена к социалистическим идеям сделает его одним из известных теоретиков социализма, сблизит с Г. В. Плехановым в Петрограде в 1917 г., послужит основой для цикла его статей по проблемам философии права и европейского социализма в 1920– 1930-е гг. В 1905 г. он отправляется в Германию, где начинает изучать философию в Гейдельбергском университете. Вторая половина 1900-х гг. проходит под знаком неокантианства, в тесном общении с ведущими представителями этого направления немецкой мысли Г. Риккертом, П. Наторпом, Э. Ласком и др. Тогда же завязывается дружба с другими русскими участниками неокантианских семинаров, несколькими годами его старше, прежде всего Б. А. Кистяковским, Ф. А. Степуном, Б. В. Яковенко. В своем жизнеописании С. И. Гессен вспоминал: «В начале осени 1908 г. я закончил работу «Individuelle Kausalität» («Об индивидуальной причинности»), которая была принята Риккертом с большой доброжелательностью, а через несколько месяцев основательной подготовки, в марте 1909 г., получил степень доктора summa cum laude»[400].

Вернувшись в Петербург, молодой доктор философии избирает научно-педагогическую стезю, совмещая подготовку к магистерским экзаменам и защите магистерской диссертации с активной деятельностью по созданию международного философского журнала «Логос». Этот журнал сыграл важную роль в обновлении неокантианской философии в России, стал средством диалога новейшей русской и немецкой философской мысли своего времени, ярким выражением европейского начала формирующейся усилиями С. И. Гессена и его единомышленников парадигмы гуманитарных наук. Впоследствии опыт «Логоса» сыграет свою роль в восстановлении и расширении научных связей С. И. Гессена с европейскими коллегами и ляжет в основу его деятельности на посту соредактора журнала «Русская школа за рубежом».

С летнего семестра 1914 г. С. И. Гессен избирается на должность приват-доцента кафедры философии историко-филологического факультета Петербургского университета. Он читает лекции и ведет семинарские занятия по различным аспектам истории философии, педагогики и психологии и др., преподает в петроградских средних учебных заведениях. «.Кроме лекций в Университете, я имел еще лекции в женской гимназии М. Н. Стоюниной, а также в мужских и женских классах Петер-Шуле при лютеранском приходе. Я читал логику, психологию и педагогику, а на факультете начал чтение лекций по истории педагогики. Педагогика была для меня совершенно неизведанной областью, однако я намеревался заняться ею всерьез. Спустя два года я уже нисколько не думал, что занялся несвойственным мне делом. Летом 1916 года на курсах, организованных в Петербурге для учителей основной школы, я с большим успехом прочел свой первый курс лекций по педагогике. Понятно, что преподавание в средней школе очень помогло мне в изучении педагогической теории»[401], – вспоминает он.