Серебряный леопард

Солнце опустилось довольно низко, готовое через несколько минут погрузиться в окрашенные красными предзакатными лучами воды Средиземного моря.

– Скажи-ка мне, – попросил сэр Герт, обматывая рукоять своего меча хорошо провощенной ниткой, – что произошло после того, как миледи покинула постель и дом Дрого?

Улыбка исчезла с лица Хлои.

– Когда моя госпожа услышала о развлечениях мужа с пленными арабскими девицами и о разгульной жизни в Антиохии, она приставила кинжал ему к горлу, принудив поклясться, что он никогда не попытается вновь овладеть ею.

– Она посмела угрожать самому Дикому Вепрю? – спросил с недоверием Герт.

– Да, я это сама видела, – спокойно ответила девушка. – Ярость его была ужасной, но рука моей госпожи была тверда, а голос как лед. Кинжал проколол кожу моего хозяина до крови, и он дал торжественную клятву, которой требовала от него госпожа. Сэр Дрого с тех пор пребывает в диком гневе, поскольку, как говорят, он по-своему сильно любит леди Розамунду.

– Где же он теперь?

– Теперь он, благородный сэр, следует за графом Тулузским. Когда вы снова присоединитесь к своему господину, посоветуйте ему остерегаться Четраро. – Пальцы Хлои нежно коснулись руки нового рыцаря, все еще покрытой волдырями – следами Сухого Похода.

Сэр Герт, подняв глаза от работы, резко спросил:

– Почему? Чего бояться сэру Эдмунду? Он не сделал Дикому Вепрю ничего плохого.

– Мой хозяин Четраро полагает, что сэр Эдмунд рассказал все своей сестре и настроил ее против мужа.

– Но он этого не делал. Да и покинули мы лагерь под Аркой на восходе солнца следующего же дня. – Герт плотно сжал челюсти. – Кто мог рассказать ей о развлечениях сэра Дрого?

– Наклонитесь ко мне ближе. – Хлоя испуганно оглянулась на разбросанные вокруг палатки, а затем тонкой рукой обняла Герта за шею. – По правде говоря, я думаю, что это был… – И она шепнула имя, звук которого заставил Герта вздрогнуть.

Его новенькие рыцарские шпоры чиркнули по земле, когда Герт передернул ногами.

– Он не мог этого сделать!

– Возможно, я и ошибаюсь. Но все же прошу вас предостеречь вашего господина насчет Дрого.

В одно прекрасное утро христианское воинство поспешно сняло свой лагерь, всадники оседлали коней. Больные, слабые и трусы давно уже оставили армию. Некоторые примкнули к Боэмунду в Антиохии – как они утверждали, для поддержания связи с императором. Среди иерусалимцев остались лучшие рыцари и самые храбрые из простолюдинов.

По их требованию прекрасный город Рамла открыл перед ними свои ворота, и крестоносцы вступили в первый город, захваченный ими на Святой Земле. Как славно было проехаться по его широким улицам в поисках добычи – в брошенных домах, в мечетях, на постоялых дворах, где остались одни собаки, блохи да тараканы.

Вскоре появилось некоторое количество самаритян в линялых голубых одеждах, они улыбались крестоносцам, но говорили на непонятном языке. Жестами показывали бронзовым от загара людям с Запада, где можно найти цистерны, ванны и амбары с продовольствием. Но самое замечательное, что, как можно было все-таки понять по их словам, Аль-Кудс и Священная Гробница находились на расстоянии всего лишь двадцати лиг.

Сэр Герт, на которого граф Танкред обратил свой благосклонный взгляд, слышал, как граф взорвался от ярости, узнав от сэра Гастона из Беарна, что сарацины сожгли буквально все дерево, которое можно было использовать для сооружения осадных машин. Именно поэтому, как объяснил инженер, столько мечетей и общественных зданий Рамлы погибло в огне.

Среди англичан было много бывших моряков, покинувших свои корабли. Они радовались заверениям маронитов, что святой Георгий, покровитель Англии, захоронен под полом главной мечети Рамлы. Это доброе предзнаменование. И, похваляясь, как это всегда делают моряки, они дали клятву отыскать подходящее дерево, чтобы соорудить осадные машины.

Сэр Герт, который спал, завернувшись в одеяло, на груде фуража у палатки графа Танкреда, перевернулся и проснулся, продолжая сжимать рукой свой топор. Кто-то трогал его за плечо.

Было еще темно, однако Герт сразу же узнал глухой голос. Над ним склонился сэр Гастон из Беарна; его грубое лицо едва освещал отблеск затухавших лагерных костров.

– Пошли, но тихо, – прошептал он. – Граф не хочет подымать шум на всю армию.

Саксонский рыцарь осторожно последовал за инженером, прокрадываясь между людей, спящих мертвым сном. Он догадывался, что ему предстоит путь в Яффу, где, как сообщал другой гонец, сэр Эдмунд и остатки его отряда скрывались в руинах некогда крупного, но давно уже покинутого порта.

И оказался не прав. За шатром Танкреда собралось около сотни рыцарей. Они приглушенно бранились при малейшем шорохе и придерживали головы своих коней, чтобы те не заржали. Едва Гастон с новым рыцарем подошли к ним, ведя за собой лошадей, прозвучал негромкий приказ; все моментально вскочили в седла.