Серебряный леопард

Ранней осенью, писал сэр Шарль, христиане спустились с гор Тавра и вышли к подножиям холмов. Они ступили на землю, где в молочных берегах текли медовые реки. Крестоносцев приветствовали многочисленные коротконогие и темнолицые люди с грубыми серебряными крестами на груди. Эти люди с незапамятных времен были знакомы с оружием. Они рассказывали, что сюда, в долину, они опустились из горной крепости, куда их предки, несколько поколений назад, бежали от неистовства сельджуков.

Разговоры у лагерных костров крутились все больше вокруг сказочно богатого города под названием Антиохия. Местные жители предупреждали, что он неприступен и взять его можно разве что в результате предательства или измором – подвергнув голодной осаде.

Однажды выехав из темного кедрового леса, покрывавшего подножие холмов, отряд очутился в длинной и широкой долине. В дальнем ее конце белели стены большого города, взбиравшегося по склону холма к его вершине.

Это, писал летописец, и была знаменитая Антиохия. Здесь императоры античных времен отдыхали. Тит и Диоклетиан сыграли важную роль в его планировке, а царь Ирод воздвиг там мраморный дворец исключительной красоты.

Будучи одновременно недюжинным стратегом, летописец утверждал, что этот город представлял собой ключ к важнейшим караванным путям, идущим к богатым городам Аравии, Египта и других земель. Через Антиохию везли пряности, ковры и другие изделия из Алеппо, Дамаска, Каира, других могаметанских столиц в Венецию, Геную и Византию. Но многие из этих богатств оседали в Антиохии.

Умирающие от голода, с ввалившимися глазами, крестоносцы спускались с гор, чтобы с жадностью наброситься на изобилие Сирии. Они захватили большие стада коз, овец и другого скота. И одновременно потеряли более половины из того, что приобрели. Воины в серо-коричневых кольчугах безумно разоряли огороды и ломали сады.

Когда христианское воинство приблизилось к городу и уже можно было рассмотреть его высокие зубчатые стены и массивные башни, лица его предводителей стали совсем хмурыми. Из-за потерь, понесенных при Дорилеуме и при осаде Никеи, их численность уменьшилась. Стало ясно, что такими силами взять этот замечательный город, утопающий в зелени, с пальмами, возвышающимися над красными и белыми крышами, невозможно.

Конечно, за его стенами должно было находиться много прекрасных садов и огородов. И уж наверняка турецкий командующий гарнизоном, Яги Сиян – внук завоевателя Алп Арслана давно уже. получил данные разведки о приближении франков. Естественно, он обеспечил город огромными запасами продуктов питания и вооружений.

Эскадрон за эскадроном, вассал за вассалом устанавливали франки свои палатки перед Антиохией. Вместе с ними на эти земли пришли эпидемии и беззаконие.

Заметные изменения произошли с крестоносцами, как в их поведении, так и в обличий, отмечал сэр Шарль. Он писал:

«Рыцари и бароны, часто лишившиеся коней, с оснащением, ограниченным висящими, как лохмотья, кольчугами, больше не взирают с презрением на добросовестных сержантов, ратников и других воинов из простонародья. Многие из последних, доказавших в бою свои превосходные качества, были посвящены в рыцари и получили право носить позолоченные шпоры. Этого никогда бы не могло случиться на полях брани в Европе».

Однажды ранним ноябрьским вечером главные предводители крестоносцев собрались на совещание. Председательствовали на нем мрачный Готфрид Бульонский, болтливый Хью из Вермандуа, епископ Адемар, папский викарий и Раймонд Тулузский с остроконечной серебристо-седой бородкой. Провансалец с плохо скрываемым недовольством поглядывал на Боэмунда. Этот рыжеволосый паладин, казалось, был неутомим. Единственный из крестоносцев, он, казалось, знал свои цели и пути к их достижению.

С каждым днем, отмечал сэр Шарль, значение этой огромной фигуры среди предводителей норманнов возрастало. И это несмотря на то, что сын Робера Гюискара вел одну из самых малочисленных армий.

В изношенном и залатанном шатре, где происходило совещание, присутствовали также два Робера – из Нормандии и из Фландрии. Эти вообще-то малоприметные двоюродные братья при обсуждениях редко подавали свой голос. Вероятно потому, что по сравнению с хитрыми людьми, вроде Раймонда, Боэмунда или византийского генерала Татиция, были тугодумами. Облаченный в алые и позолоченные доспехи, этот византийский генерал остался с франками якобы для того, чтобы командовать несколькими частями туркополов, хотя основные силы византийцев давно уже замедлили свое продвижение в связи с приказом занимать замки и города в провинции Анатолии с целью вернуть их под правление Византии.

На совещании было решено со всей энергией вести осаду Антиохии. Все понимали, что город будет принадлежать тому, кто первым подымет свое знамя на его самой высокой башне. Легко можно было догадаться, что Боэмунд преисполнен решимости добиться, чтобы только его знамя развевалось над самым прекрасным городом Сирии.