Серебряные зори

Времени было достаточно, чтобы подумать о дальнейшей судьбе сеттера. Я снова перелистал книги по дрессировке. Из всех советов, на которые не скупились авторы, выбрал один — терпение.

Каждый день утром и вечером на два часа выходил с Роем на заливной луг. Вместо бечевы брал с собой свисток и сахар. Сразу же за околицей укладывал Роя. Потом отходил от него шагов на десять и командовал: «Вперед!» Садился на землю и терпеливо ждал, пока пес набегается. А что мне еще оставалось делать? Минут через пятнадцать запыхавшийся щенок сам подбегал ко мне: «Смотри, мол, хозяин, какой я резвый». Я угощал его кусочком сахара и укладывал у ног. После отдыха снова свистком и жестом посылал его вперед. Но теперь уже он выполнял мою волю. По свистку менял направление, вел поиск, ложился. С каждым выходом он становился более послушным, позывистым. Но это меня мало радовало: щенка чистых кровей совсем не интересовала дичь. Почти из-под самого его носа с шумом срывались дупеля, вертлявые бекасы, но Рой не сделал ни одной стойки по птице. Какая польза от собаки, если у нее нет чутья? От этих мыслей стало совсем грустно.

В августе начался охотничий сезон. Знакомый лесник пригласил меня поохотиться на тетеревов. У него был чудесный помощник, пес-куцхарт Руслан. За удивительное умение разбираться в тетеревиных набродах мы прозвали куцхарта «профессором».

После некоторого раздумья я взял с собой Роя. «Тетерев при взлете сильно шумит крыльями и может напугать щенка. Но и учуять его легче, не то что бекаса. Может, на этой охоте и проснется чутье у Роя?» — рассудили.

«Профессор» оправдывал кличку. Работал он превосходно. А Рой только мешал куцхарту. Стоило Руслану встать, как щенок бежал к нему и, конечно, спугивал дичь.

На горушке, поросшей мягкой травой и редким кустарником, мы отыскали тетеревиный выводок. Чтобы не мешать Руслану, я взял Роя на поводок и издали с завистью смотрел на приятеля, осторожно подходившего к собаке, застывшей на стойке. Тетерева разместились на большом пространстве, и куцхарт мастерски добирал их. Один за другим гремели выстрелы. Лесник подстрелил трех петушков и подошел ко мне.

— Достаточно, — сказал он. — Не на рынок бьем.

Тут же под шептуньей-осинкой мы сели отдохнуть. Я отпустил Роя с поводка: держать его около себя уже не имело смысла. Пес обрадовался свободе и метнулся к олешняку, на то место, где еще недавно работал Руслан по выводку.

— Назад! — крикнул я, но Рой упрямо тянул вперед. Я видел, как у него напрягались мускулы, шаги стали пружинистыми, а коричневый нос, словно стрелка компаса, уткнулся в траву. Подтяжка — и Рой замер на первой стойке.

Куда девалась усталость сразу забылись неудачи, сомнения. Я поспешил к Рою: «Вперед!» Но, видимо, запах, который улавливали нервно подрагивающие ноздри собаки, был таким манящим, что она не в силах была тронуться с места. Тетеревенок подпустил меня вплотную. Рой не видел, куда упала после выстрела птица.

Я приласкал собаку, ободрил и послал в поиск. Метрах в пяти от убитого тетерева Рой снова встал. Я был готов целовать пса и кричать на весь лес о том, какая у меня чудесная собака. На радостях отдал ей дневную порцию сахару…

Вскоре после памятной охоты занятия с Роем пришлось прервать. Щенок заболел. Он стал вялым, отказывался от корма и подолгу лежал на коврике. Пригласили ветеринара.

— Чума, — сказал врач. — Лучшее средство — витамины.

В аптеке я покупал в нарядных пачках разные лекарства и скармливал их собаке. Через неделю щенок поправился. Но мой отпуск подходил к концу. Перед самым отъездом в пасмурный день мы пошли с ним на охоту за дупелями. Я повел Роя против ветра. Пес уже не бегал, как раньше, бессмысленным галопом, а работал правильными галсами, обыскивал каждый куст. Собака работала уверенно. И вдруг, словно натолкнувшись на невидимую преграду, замерла. Я послал ее вперед. Не успел Рой сделать двух шагов, из травы вылетел дупель.

Мы охотились с Роем несколько часов подряд. Я любовался красивым поиском собаки. Мой непутевый щенок работал по дупелям безукоризненно. Верно, по бекасу он в этот день так и не сделал стойки, хотя несколько птиц мы и подняли возле болота.

Чтобы разжечь у собаки еще сильнее охотничий инстинкт, шестого дупеля, убитого из-под стойки, я позволил ей потрепать. Вскоре нам удалось найти еще одну птицу. Рой хорошо ее сработал, поднял на крыло. Дупель лениво полетел над травой. Я вскинул ружье, но выстрелить не удалось… Рой во весь опор гнался за улетающей птицей. Ни свистки, ни крики не вернули его назад… Долго же мне пришлось исправлять эту ошибку.

Окончился отпуск. Пора возвращаться в город. Очень хотелось взять Роя с собой, но жена и слышать не хотела о его возвращении. Она хорошо помнила перенесенные от него обиды. Мы распрощались с сеттером до следующего лета.

4

Ровно через год я снова приехал в деревню. Рой был здоров и, судя по его нетерпеливому повизгиванию, тосковал по охоте. Захватив ружье, я пошел с ним к реке. Пес рвался вперед, а меня всю дорогу не покидала мысль: «Как-то он начнет свое второе поле?»