Серебряные трубы

— Поживем — увидим!

Вильгельм в гневе окинул глазами горниста, повернулся и пошел к приближавшемуся со свитой Александру Третьему…

Ну, вот и всё о серебряных трубах», — закончил я.

Рассказ понравился. Долго обсуждали его мои спутники, вспоминая то одну, то другую деталь.

Поезд подошел к какой-то станции. Сидевшие подле нас люди вышли. Мы с лейтенантом остались единственными пассажирами в вагоне.

Еще один перегон — и наш путь заканчивался.

— Я с большим удовольствием выслушал ваш рассказ о трубах, — сказал, обращаясь ко мне, лейтенант.

— Рад, что сумел заинтересовать вас, — ответил я. — Но этого мало! Я хочу, чтобы вы не только помнили мой рассказ, но и предприняли в память Суворова что-нибудь более реальное. Вот попробуйте найти затерянные трубы Невского полка.

— Даю слово, что разыщу пропавшие трубы. Это будет моим ответом на ваш призыв.

Поезд подошел к нашей станции. Мы покинули вагон и, обменявшись адресами, разошлись в разные стороны.

Не прошло после моей встречи с лейтенантом и месяца, как началась Великая Отечественная война.

Фронтовые заботы заполнили все мои дни. Встреча с лейтенантом забылась.

II

После окончания Великой Отечественной войны я демобилизовался и вернулся к своим прежним занятиям.

Как-то, придя домой, я нашел у себя на столе пакет из воинской части.

«От какого-нибудь военного дружка, — мелькнуло в сознании. — Из тех, что не в силах оставить армию». Номер части на пакете незнакомый.

«Кто бы это мог быть?» — думал я, разрывая пакет, и прочитал:

«Дорогой друг!

Позвольте мне называть Вас этим большим именем. Узнав, что Вы уже дома и занимаетесь любимым делом, я хочу порадовать Вас. Свое слово, данное Вам много лет назад, я сдержал.

Мною найдены две серебряные трубы, о которых Вы рассказывали в вагоне пригородного поезда незадолго до войны. Они могут быть переданы Военно-историческому музею. Приезжайте в наш полк.

Искренне уважающий вас, гвардии подполковник Павлов».

Несколько раз перечитал я письмо офицера.

Меня порадовало, что он жив, здоров и с успехом служит в рядах Советской Армии, начав войну лейтенантом, а закончив ее гвардии подполковником.

Несмотря ни на что, он не забыл нашу случайную встречу и, казалось, мимолетный разговор о наградных трубах.

Спустя несколько дней командование музея направило меня в Н-ский гвардейский полк.

Я приехал в штаб и горячо пожал руку подполковнику Павлову — начальнику штаба полка.

Со времени нашей встречи прошло больше пяти лет.

Подполковник раздался вширь, возмужал. Его умные серые глаза по-прежнему были восторженны.

Передо мной стоял тот же человек, которого я встретил когда-то на перроне ленинградского вокзала, только выглядел он теперь суровее и увереннее. А у виска была зарубцевавшаяся рана от осколка.

— Ну вот, и встретились! Рад! Очень рад! — говорил подполковник.

Передачу серебряных труб назначили на другой день.

Мой друг постарался обставить всё возможно торжественнее. Он хотел подчеркнуть патриотический смысл всей церемонии, заинтересовать ею личный состав полка, вызвать у солдат и офицеров еще больший интерес к славе нашего оружия.

Передача происходила в помещении полкового клуба. На покрытом малиновым бархатом столике лежали, чуть приподнятые с одного конца, две серебряные трубы. На них сверкали освещенные ярким светом надписи:

«Поспешностью и храбростью взятие города Берлина.

Сентября 28 дня 1760 года».

Одна труба, судя по надписи, принадлежала Невскому пехотному полку, другая — Санкт-Петербургскому карабинерному.

За столом президиума сидели почетные люди полка — многократно награжденные боевыми орденами солдаты и офицеры.

Полковой оркестр исполнил гимн.

В торжественной тишине командир полка вышел из-за стола и обратился к собранию.

— Товарищи! Прежде чем передать представителю музея наградные серебряные трубы, подполковник Павлов расскажет нам их боевую историю за годы Советской власти.

Подполковник легкими шагами подошел к трибуне и начал свой рассказ:

«В 1918 году, когда создавалась Красная Армия, в тихом городке Ораниенбауме, ныне Ломоносове, километрах в пятидесяти от Петрограда, формировался новый регулярный полк. Это был один из первых полков армии рабочих и крестьян.

Бойцы расположились в казармах Невского полка царской армии.

При осмотре полкового имущества под грудой солдатских тюфяков красноармеец обнаружил несколько старых труб полкового оркестра. Среди них оказались четыре серебряных горна. Судя по надписям, их изготовили лет полтораста назад как награду за взятие русскими войсками Берлина.

Две трубы принадлежали когда-то Невскому пехотному полку, две другие — карабинерному Санкт-Петербургскому.

Невский полк в 1760 году принимал деятельное участие в походе на Берлин и в награду за боевые заслуги получил серебряные трубы.

Как попали сюда трубы карабинерного полка, установить не удалось.

Во всяком случае, и те и другие перешли в собственность вновь сформированного полка молодой Красной Армии.

Их серебряные голоса пели теперь о стойкости и храбрости красноармейцев в боях с врагами Советской республики.