Серебряные трубы

В начале сентября 1760 года отряд подошел к Берлину. Начался артиллерийский обстрел.

Командир отряда, тайный сторонник прусского короля, Тотлебен не спешил. Он всячески затягивал приказ о штурме и повел нескончаемые переговоры с комендантом Берлина об условиях сдачи крепости. Солдаты роптали: „двести верст отмахали без отдыха, а теперь — вас ист дас, кислый квас — стоим на месте!“ Офицеры тоже возмущались.

Наконец, под сильным нажимом офицеров, Тотлебен выделил по триста гренадеров на штурм двух входных ворот крепости.

— Как же так! В крепости десять ворот, а штурмовать будем только двое из них! — ничего не понимая, возмущались одни.

— Свояк свояка видит издалека: Фридриху на руку играет, — роптали другие.

— Измена! — шептали втихомолку третьи.

Возмущавшимся офицерам молодой Суворов с хитрой усмешкой предложил:

— Что ворота считать? Мы русские. Откроем двое ворот — узнаем, кто за десятью сидит. На штурм! — и схватился за рукоять палаша.

Русские войска рвались в бой.

Тотлебен был бессилен остановить их.

И штурм двух ворот первоклассной по тем временам крепости Берлина начался.

Горстка храбрецов ворвалась в город, но, не получив от Тотлебена поддержки, ушла обратно.

Через три дня подошел вспомогательный корпус. Штурм крепости решили возобновить.

Предупрежденный об этом шпионами, комендант города прислал своего представителя для переговоров о сдаче.

Утром русские войска вступили в Берлин.

Члены берлинского магистрата поднесли русскому командованию громадные старинные ключи от ворот города.

Полки, участвовавшие в захвате Берлина, были награждены серебряными трубами, очень похожими на те, которые мы недавно видели у горнистов воинской части, проходившей по перрону…»

Мой рассказ захватил лейтенанта.

Особенно заинтересовало его награждение полков серебряными трубами.

— Это же замечательно! — восхищался молодой офицер. — Но почему трубами? Ведь есть же причина этому?

— Да, есть! — сказал я.

— Какая?

— Вы читали «Слово о полку Игореве»?

— И не один раз.

— Помните стихи:

«Трубы трубят в Новегороде,
В Путивле знамена стоят»

— Совершенно верно. Помню! — ответил офицер, понимающе улыбаясь.

— Звуком трубы управляли войсками в боях, — продолжал я. — Так почему же нельзя было и награждать трубами за воинский подвиг?

Юноша пристально глядел на меня. Он не замечал ни остановок, ни того, что мой рассказ заинтересовал многих пассажиров нашего вагона.

«…Только не думайте, что полки сразу получили готовенькие серебряные трубы и сыграли на них зорю. Нет!

Командирам дали контрибуционные деньги в серебряных талерах и предписание перелить монеты на трубы.

Полки стояли на зимних квартирах.

Казначеи отсчитали нужное количество талеров и отправили полковых представителей с заказами на серебряные трубы.

Поехали доверенные от полков — кто в Дрезден, кто в Данциг, а кто в Кенигсберг, где уже несколько лет находился русский генерал-губернатор Василий Иванович Суворов, отец будущего полководца.

Доверенные старались. Они хотели, чтобы Московский пехотный полк имел трубы, совсем не похожие на те, что изготовляли для Невского полка. А трубы Выборгского — своей чеканкой, художественным орнаментом, позолотой и украшениями из дорогих камней — отличались от труб первых двух полков.

Стараниями доверенных мастера сделали около пятидесяти сверкающих серебром труб, украшенных гравированными надписями, гербами и орнаментом из барабанов, пушек, знамен, кирас, литавр и оружия, перевитых дубовыми и лавровыми ветвями и лентами.

Вот одна надпись на трубах Невского полка, которая мне запомнилась:

„Поспешностью и храбростью взятие города Берлина.

Сентября 28 дня 1760 года“.

Но трубы эти затерялись. И как мы ни хотели найти хотя бы одну, — нам это не удалось…

С серебряными трубами произошла еще такая веселая история.

К русскому царю Александру Третьему приехал в гости Вильгельм Второй, последний германский император. На маневрах ему в шефство дали Выборгский пехотный полк, который в свое время получил в награду серебряные трубы.

На маневрах Вильгельм лично командовал этим полком.

Солдаты были молодец к молодцу и отличались хорошей выучкой, умением приспособляться к местности, сметкой и сообразительностью.

На параде после маневров Вильгельм увидел в руках у горнистов большие серебряные трубы.

— За какие отличия получил полк эти трубы? — обратился он к трубачу — чернобровому, статному солдату.

Не успел переводчик передать последнее слово вопроса, как горнист, взяв с особенным шиком под козырек, звучно ответил:

— За взятие Берлина, ваше императорское величество!

Рука горниста застыла у фуражки. Он „ел глазами начальство“ так, как это предписывалось уставом.

Вильгельм на секунду опешил, но, спохватившись, ответил:

— Ну, это происходило давно и впредь не повторится.

Растерявшийся переводчик не успел перевести слов Вильгельма.

Горнист, желая поправиться, быстро сказал:

— Никак нет, ваше величество!

А молодой подпоручик, стоявший подле своей роты, не выдержал и вполголоса произнес: