Серебряное блюдо

— Где ты, Михаль?[38] Я шорох слышу, скрип ворот.
О, если б миг один еще побыть с тобою.
Зажги свечу, жена, и выйди на порог,
Дай свет, чтоб тьма была бессильна надо мною.

   — О, Михаэль, открыта дверь перед тобой.
   Я на пороге жду, и свет навек со мной, без счастья,
   Пустынна ночь без слез, пустынна ночь
   Но светит свет, и нет меж нами тьмы ненастья.

— Где ты, Михаль? Я в хаос выброшен слепой.
Я там, где нет огня и нет земли и неба.
Я пал, сражен. Но я услышал голос твой.
И я ищу тебя, как голод ищет хлеба.

   — О, Михаэль, тела слепые сражены,
   Но взоры чрез огонь и прах напряжены.
   Мое лицо в твоих руках волной омыто,
   И сквозь нее земля и небо нам открыты.

— Где ты, Михаль? В руках судьбы мы — словно нож
Слепой в руках жестоких, с непонятной целью.
Вынь нож из сердца, и его ты уничтожь,
Когда ты будешь петь, Михаль, над колыбелью.

   — О, Михаэль, с тех пор, как стал меня ты звать —
   Во мне жена ликует, и горюет мать.
   Не меч сынов родит. Но иногда умели
   И меч, и нож вставать на стражу колыбели.

— Где ты, Михаль? Я утром в смертный бой пошел,
И я сказал тебе: «Пред вечером вернусь я».
С тех пор, Михаль, как будто целый век прошел.
А я к тебе лицом еще не повернулся.

   — О, Михаэль, ты в бой решающий пошел.
   И после всех его решений ты меня нашел.
   Гляди, любовь меж нами вся полна до края.
   Хранили мы ее, ни капли не роняя.

— Где ты, Михаль? Где ты приют себе нашла?
Лишь это мне скажи, и я, как прах, рассеюсь:
Ты в доме слез, иль в дом ты к жениху вошла?
И что твой голос так звенит, зовет к веселью?

   — О, Михаэль, приют себе уж я нашла.
   Не в доме слез я, к жениху я не вошла.
   Мой голос радостью звенит, поет ликуя, —
   Ведь рядом тут с тобою, под землей, лежу я.

Еврейский учитель (по поводу одной забастовки) Пер. Х. Райхман