Сердцу не прикажешь

Впрочем, и сама Фриско не уступала отцу и Маканне, всячески им подыгрывая. Она не забывала постоянно улыбаться Лукасу, несмотря на то, что при этом всякая последующая улыбка требовала все большего напряжения лицевых мускулов. Не уставала она также постреливать в него глазами и делала все возможное, чтобы голос ее звучал соответственным образом каждый раз, когда Маканна пытался вовлечь ее в разговор.

От всего этого Фриско чувствовала себя такой униженной и забитой.

Впрочем, тут она едва ли справедлива… Фриско поудобнее устроилась на сиденье.

Едва ли правомерно было ей обвинять себя в том, что она участвовала в обмане.

Ведь если быть совсем уж откровенной, то с самого первого мгновения, едва только увидев Лукаса Маканну, она почувствовала к нему сильнейшее влечение. Естественное и чрезвычайно сильное, без малейшей деланности. Его улыбки и взгляды отражали подлинные чувства, ну а когда он якобы случайно касался ее руки или просто обращал на Фриско свой взгляд — в груди у нее что-то замирало.

И все это пугало Фриско.

Она не хотела, чтобы вот так легко и в мгновение ока Маканна подмял ее под себя. И уж менее всего Фриско желала быть связанной узами брака с мужчиной, для которого супружество было лишь составной частью делового проекта.

Ничего себе деловой проект, черт бы его побрал!

Есть связи — и связи. Например, связь путем договорного замужества — вариант возможный, но не для Фриско. А секс ради секса — это деперсонифицированный акт. Слишком, с ее точки зрения, рациональное действие, более того, слишком животное.

Вот она и пытала себя, стараясь выяснить, отчего же так происходит, что всякий взгляд Маканны, случайное его прикосновение настолько возбуждали ее, что она напрочь забывала о том, как он ей отвратителен и до какой степени ее нервирует одно только его присутствие?

Пытаясь что-то противопоставить мыслям и чувствам, которые одолевали ее, Фриско старалась не думать о Лукасе Маканне. И лучшим союзником в этом отношении оказывался ночной сон.

Внезапная остановка автомобиля нарушила ход мыслей Фриско.

— Ваши родители, похоже, чрезвычайно преданы друг другу? — Голос Маканны прорвал скорлупу ее робкого забытья.

— Именно так. — Вынырнув из полудремы, Фриско не потрудилась повернуть в его сторону, голову или хотя бы открыть глаза. — Они знакомы с раннего детства и практически все это время любят друг друга.

— Стало быть, они вместе росли? — тон Маканны был заинтересованным и вовсе не нахальным.

— Ага… — Фриско сумела подавить зевок, затем открыла глаза и лишь тогда обнаружила, что Маканна затормозил напротив ее дома, а вовсе не на красный свет светофора, как она полагала. Маканна повернулся и пристально посмотрел на нее. — Их семьи жили по соседству. Родители отца и родители моей матери хорошо знали друг друга.

— Ваш отец из состоятельной семьи?

— В то время считалось, что да, — ответила она и торопливо прикрыла ладонью зевок, который не удалось сдержать.

— Но сейчас ведь их состоятельными не назовешь?

Внезапно весь сон слетел с нее, Фриско повернула голову и внимательно посмотрела на Маканну.

— Тогда у них были семьи, теперь же они сами по себе. У отца не осталось ни единого родственника. Он последний в роду.

— Очень интересно, — протянул Лукас. — Но вы ушли от ответа.

— А мне казалось, что я ответила на ваш вопрос. — Фриско попыталась придать своему лицу самое что ни на есть искреннее выражение. — Вы ведь спросили меня о том, была ли семья отца…

— Я прекрасно помню свой вопрос, — в тоне Маканны послышалось раздражение. — И вы отлично поняли, что именно я имею в виду. — Он криво усмехнулся. — Только не пытайтесь меня уверить в том, что в семье вашего отца был еще один бездарный бизнесмен или еще один крупный растратчик.

— Нет, но был один игрок, — призналась она, сочтя за лучшее сказать правду, потому как Маканна вполне мог и сам окольным путем навести справки. — Мой дед проводил больше времени на ипподроме, нежели у себя в офисе. — Она возвратила Лукасу кривую усмешку. — И для меня вполне очевидно, что деду столь же не везло с лошадьми, как отцу не везло с казино.

— Он что же, прокутил весь семейный капитал?

— А заодно и фамильный бизнес.

— Да, что ни говорите, а история подчас повторяется, — сказал он; улыбка мерцала на лице Лукаса. — Пусть не в точности, но — повторяется. Прошу вас, только не говорите мне, будто и вы исподволь тяготеете к игре.

— Чего нет, того нет, — заверила она его. — Я ни во что не играю.

— Как, и даже в бинго?! — поинтересовался он, мягко подкалывая.

— Да, даже в бинго. — Несмотря на серьезность темы, Фриско ощущала присутствие в разговоре флюидов смеха и не могла противиться появлению улыбки на своем лице. — В эту игру я как-то пыталась играть, но всякий раз она казалась мне слишком занудной и скучной. — Она пожала плечами. — Наверное, я вся в маму пошла. По материнской линии там все такие.

— Что, тоже занудные и скучные? — он улыбнулся.

— Нет. — Фриско заставила себя убрать улыбку. — Осторожные и бережливые.

— Стало быть, среди них нет игроков?

— Ни единого.