Сердцу не прикажешь

После такого неудачного утра день для Фриско тянулся бесконечно. Закон Мэрфи действовал в полную силу: все, что только может идти наперекосяк, именно так и пойдет.

Но тем не менее к тому моменту, как Маканна подъехал к зданию ее фирмы, Фриско успела подумать, что время могло бы так и не лететь. Ранний вечер явился для нее в некотором смысле неожиданностью. Неприятности этого дня в такой степени ее достали, что при одной только мысли о предстоящем ужине ее охватывала дрожь. Ей вовсе не улыбалась мысль испытывать на своей шкуре постороннюю снисходительность.

— Вы выглядите превосходно, — это были первые слова Маканны, произнесенные, едва только Фриско открыла дверь кабинета.

— Давайте договоримся, если вы еще раз посмеете назвать меня «деткой», я съезжу вам по физиономии, как бы глупо при этом мне ни пришлось выглядеть, — выпалила она, вложив в эту фразу всю злость, которая копилась в душе с раннего утра.

— И вам приятного вечера, — нежно протянул он, сложив губы вопросительным бантиком. — Должно быть, не слишком удачный выдался день?

Сделав вид, что не услышала его вопроса, Фриско в свою очередь поинтересовалась:

— Вы хорошо меня поняли?

— О да. Принято к сведению.

— Поверьте, я не шучу.

— Охотно верю. — Он улыбнулся своей обольстительной улыбкой. — Осточертело, так ведь?

— Вы не представляете, до какой степени! — призналась она. — Мне и в десять-то лет это не особенно нравилось. — Вздохнув, как если бы со вздохом выпускала весь свой пар и всю злость, она позволила ему проводить себя до лифта. — Но вот уже лет двадцать, как я больше не прежняя десятилетняя девочка. И меня бесит, когда отец называет меня этим словом. Даже если при этом и не имеет в виду ничего плохого. — Войдя в кабинет лифта, Фриско в упор посмотрела на Лукаса. — А слышать подобное слово из уст постороннего человека — это и вовсе оскорбительно. И я не намерена терпеть подобное.

— О'кей, будем считать, что я стер из своей памяти это самое слово. Более вы его от меня никогда не услышите, — пообещал он и тотчас же поправился, — исключая, разумеется, случай, когда я буду обращаться к настоящему ребенку.

У него было при этом такое милое выражение лица, что сердиться на Маканну у Фриско не хватило духу. Может быть, — хотя она далеко не была уверена — может быть, в том случае если каждый из них пойдет на уступки, освоит науку компромисса — может быть, в этом случае им и удастся сделать приемлемым этот странный, отчасти деловой, отчасти личностный союз.

Хотя сама Фриско весьма в этом сомневалась. На ее взгляд, за то время, когда Маканна сделал одну крошечную уступку, ей самой пришлось пойти на серьезный компромисс, долженствующий изменить всю ее жизнь.

Едва ли при таком подходе удастся добиться справедливого равновесия.

— Однако я намерен и впредь называть вас Фриско Бэй, — сказал Лукас несколькими минутами позднее. — И можете даже не повторять угрозы, сводимые к нанесению физического ущерба. Это вам не поможет совершенно.

Фриско не могла видеть его лица, потому что впереди него шла к машине, однако могла сказать безошибочно, что над ней потешаются.

— А пошли бы вы… — и она сжала зубы от полноты нахлынувших чувств.

— Спокойно, спокойно… — оборвал он ее и рассмеялся вслух. — Негоже таким вот образом разговаривать с будущим супругом.

Супруг, тоже мне. Тьфу! Потребовалось собрать всю выдержку, чтобы созревший этот звук не выплеснулся наружу.

— Вы еще не мой муж, — парировала она, сделав особенное ударение на последнем слове и предупреждающе вскинув голову. — Но если вы и далее намерены измываться надо мной, то рискуете не дожить до того дня, когда сделаетесь хоть чьим-нибудь мужем.

— Убьете? — поинтересовался Маканна и, приподняв вопросительно бровь, открыл пассажирскую дверцу и гостеприимно распахнул ее.

— Значит, кое-что вы уже поняли, хотя и не сделали из этого надлежащих выводов, — укоризненно произнесла она. Покуда Фриско проговаривала эти слова, сама себе она казалась такой маленькой, беспомощной, такой уязвимой. И тем не менее ее несло, она не могла остановиться. Получалось как-то так, что его присутствие вытягивало из нее все самое отвратительное. — Вот посмотрите, вы постоянно издеваетесь надо мной. И, конечно же, это меня изрядно бесит.

— Может, сядете в машину? — серьезнейшим тоном осведомился он. — Иначе возле нас соберутся зеваки.

Подавленная собственной грубостью и пристыженная его словами, Фриско стремительно огляделась по сторонам. Рядом не было ни единой души. Вздохнув, она плюхнулась на отделанное бархатом переднее сиденье и уставилась прямо перед собой. Она не повернула голову, даже когда Лукас опустился рядом.

— Извините, если я сказал что неприятное.

От его слов она вмиг растаяла. Был ли виной тому его мягкий успокоительный тон, или же поразил сам факт, что Маканна в кои-то веки решился на извинение, — Фриско не могла сейчас определить. Впрочем, она не расположена была забираться в такие тонкие материи.