Сердцеед

Виктория ждала, что же дальше. Она предполагала, что Хантер сравнит ее с какой-нибудь своей подружкой, которую любил, а потом потерял.

— Вы во многом мне напоминаете, — наконец произнес он, — меня самого.

— Не знаю, какой реакции вы ждете от меня, — заметила Виктория. Но это было совсем не то, что он, как она считала, должен был ей сказать.

— Быть может, это зависит от вашего отношения ко мне…

— В настоящий момент или вообще? — спросила она. По правде говоря, ответ был бы, конечно, одним и тем же.

Хантер благоразумно не обратил внимания на вопрос.

— Думаю, что я наконец понял, почему Эллиот направил ко мне именно вас, — вместо этого сказал он.

— Вам просто был кто-то нужен, — заметила Виктория и тут же пожалела о том, какими двусмысленными словами выразилась. — Чтобы работать у вас, — попыталась она исправить себя, но результат такой попытки тоже был далеко не однозначен.

Обратил ли Хантер на это внимание или нет, в любом случае он не стал обсуждать ее слова.

— Мы оба упрямы, чрезмерно самонадеянны и не боимся риска, — сказал он. — Уверен, что Эллиот сразу же понял, что либо наши темпераменты приведут к обоюдному смертоубийству, либо…

Все внимание Виктории сконцентрировалось на опасной паузе после этой неоконченной фразы.

— Либо что? — наконец спросила она.

— Либо, как это ни безумно звучит, между нами может что-то произойти.

— Пока еще мы не убили друг друга, — сказала она. — И если продержимся до Дня благодарения, то останемся живыми и свободными.

Ее замечание вызвало смех у Хантера.

— Полагаю, что так! — Он откинулся в кресле. Он явно не спешил уходить. — А какие у вас планы?

— Планы? — удивилась Виктория. — Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду планы, не связанные с возвращением в адвокатскую контору: трудно представить, что такая работа способна полностью удовлетворить вас.

— Она меня и не удовлетворяет.

Ее прямота, по-видимому, доставила ему удовольствие.

— Все зависит от того, что может предложить жизнь, — говорила Виктория, испытывая почему-то все большее беспокойство. — Почему вы спрашиваете об этом?

— Вы счастливы, что обладаете такой свободой действий, Виктория. У большинства людей этого нет. В том числе и у меня.

В его устах такое признание прозвучало очень странно, и она решила развить эту тему.

— Ни за что не поверила бы, что человек, способный перевезти замок через океан, ощущает помехи в сфере свободы действий.

— Замки и помехи — разные вещи, — сказал он. — С замками легче.

— Эти помехи порождены людьми или другими обстоятельствами?

— Сейчас это комбинация и того, и другого. — Он уставился в пространство, погруженный в воспоминания.

— Уверена, что вы с этим справитесь.

Лежавшее в центре камина полено обгорело, распалось на части и могло вот-вот выкатиться на пол. Виктория взяла кочергу, чтобы подвинуть его назад. В дымоход полетел сноп оранжевых и красных искр.

Хантер тщательно обдумал свои слова.

— Если то, о чем я вас попрошу, вы посчитаете неуместным, то так прямо мне и скажите.

— Что вы собираетесь попросить?

— Когда все закончится… Вы не станете возражать, если я навещу вас?

Ошеломленная Виктория выпрямилась, услышав этот вопрос, но слова застряли в горле, и она глупо молчала.

— Вы навестите меня? — наконец повторила она его слова, боясь, что неправильно их расслышала. — Вы говорите о «свидании»?

Хантер лишь кивнул головой, робко подтвердив правильность ее вывода.

— Наверное, лучше использовать другое слово, — сказал О'Хари в попытке устранить то, что считал источником неловкости. — Слово «свидание» предполагает разрешение на него матери.

— Моя мать, — усмехнулась Виктория, — попросила бы, чтобы ее взяли с собой.

Хантер рассмеялся.

— Дуэньей? — спросил он, подмигнув. — Не такая уж плохая идея. — Не получив ответа на первый вопрос, он повторил его.

— Я… даже не знаю, что сказать, — пробормотала она.

Стремление броситься в его объятия сдерживалось чувством беспокойства: ведь она знала, что он в какой-то мере уже принадлежит другой.

— Простите мою растерянность, но…

— Что «но»?

— Мне кажется, что… — Виктория путалась в словах, не умея правильно сформулировать мысль. Она была совершенно не готова к такому неожиданному повороту в разговоре с ним.

Он со своей стороны тоже был искренне озадачен ее замешательством.

— В чем дело, Виктория?

Виктория глубоко вздохнула, решив, что дальше оттягивать неизбежное уже нельзя.

— На вашем письменном столе стоит фотография, — сказала она. — Я ее заметила еще в день своего приезда сюда…

Едва заметная гримаса недовольства появилась на лице Хантера.

— Это она… — запнулась Виктория. — Это та женщина, что звонит вам?

— Нет. — Он, казалось, даже удивился вопросу.

Он сидел так близко от нее, что к нему можно было прикоснуться. И вместе с тем… Если судить по его задумчивости и по взгляду, каким он смотрел на огонь в камине, можно было подумать, что его от Виктории отделяет миллион миль.

— Вы теряли кого-нибудь, Виктория? — спокойно спросил он. — Человека, который означал для вас весь мир и которого вы не смогли бы вернуть ни за какие деньги?