Сердце зимы

Он догадывался, откуда растет любезность таремского торгаша. Поразмыслив, купец понял – случись что, вряд ли кто-то прикроет его драгоценный зад. Наемник сбежит первым – уже сейчас от него за милю разит страхом. Селяне станут насмерть за жен и детей, но до заезжего торгаша им дела нет.

– Я слышал о вашей отваге, – начал купец после затянувшейся паузы. – Позвольте представиться – имя мое Мдараш ду-Даран.

– Арэн, из рода Шаам, – назвался дасириец.

– Ду-Даран… Знакомая фамилия. – Миара поравнялась с ними. – Я припоминаю одного ду-Дарана, который частенько бывал в доме моего отца.

Купец приободрился, воодушевленный встречей с землячкой. Вмиг его внимание переметнулось с дасирийца на Миару, он принялся расспрашивать, кто ее предки и на ветке древа какого великого рода распустился столь прекрасный цветок.

Арэн не спешил пускать коня вперед. Их пустая болтовня его развлекала. Он достал из кисета мятную палочку и сунул ее в рот.

Обоз мерно полз по снегу, ничто не предвещало беды.

– Славный-славный род даро-Эйриат, Четвертого лорда-магната Тарема! – Мдараш ду-Даран прищелкивал языком, его тело тряслось на спине лошади, как глиняный болванчик. – Я знавал вашу мать, прекрасная леди Миара! Она была женщиной дивной красоты!

Миара очень изящно изобразила, что попалась на лесть.

– Как жаль, она сгинула в морской пучине, – поник купец, всеми силами изображая скорбь.

– Не стоит утруждать себя печалью, господин ду-Даран. Семь лет прошло, отец дважды успел жениться и обзавестись четырьмя наследниками к тем троим, что родила моя почившая матушка.

– Простите мое невежество, леди Миара, я давненько не был в Тареме. Земли ду-Даран скудны и далеки, на самом западном западе Айкарской колонии.

– Недалеко от рхельской крепости Паш’Эрдар? – осторожно поинтересовался Арэн.

– Да, господин. Мы многие годы верно служим Тарему и Магнарану. Пусть и обитаем так далеко от столицы, да хранит Извечный ее своей милостью и полнит сундуки лордов-магнатов звонкой монетой!

Паш’Эрдар, грузная крепость в холмах, принадлежала Рхельскому государству, и за стенами ее гранитного предела начинались таремские земли. Когда-то и сама крепость, и многие мили дальше, на запад – все было подвластно Дасирийской империи. Славные времена расцвета, венец военной мощи и гения великого императора Гирама. Шаам-старший часами мог говорить о военных походах на запад, когда под натиском Дасирии один за другим падали города Рхеля.

Огромные территории, завоеванные кровью и многими смертями, ширились все больше, все дальше на запад уходил император со своими армиями, оставив без присмотра восточные земли и столицу. Империя стала трещать по швам и, в конце концов, лопнула. С таким трудом отвоеванные земли снова наводнили рхельцы, и кровавая волна вернулась вспять, необратимая, как прилив.

– Что за злая судьба привела достопочтенную леди в холодные земли варваров? – Хоть никто не мог их слышать, ду-Даран заговорил тише.

– Мой друг едет сватать одну варварскую красавицу, – лукаво и заговорщицки подмигнула ему таремка. Врать она умела так искусно, как никто. Арэн не сомневался, что Миара множество раз так же ловко облапошивала и его. – Я сопровождаю его. Никогда не поздно увидеть мир. Кроме того, почтенный сородич, кто, как не таремская женщина знает толк в том, какая кобыла будет послушной, а какая превратится в строптивую ослицу?

Тот захихикал, согласно закивал. И тут же принялся рассказывать о том, как обнаружил пропажу ценного кинжала. Чем больше таремец жаловался, тем сильнее Арэн убеждался, что купец вряд ли знает, что за вещью обладал.

– …а эти варвары даже пальцем об палец не ударили, чтобы мне помочь! – Ду-Даран потряс в воздухе слабым кулаком. – Ничего не знают о законах гостеприимства. Я ходил к старосте, предлагал полюбовное решение. Я купил кинжал за двадцать пять кратов и просил ровно столько же, чтобы хоть при своих остаться. Так этот медный лоб выставил меня за порог, будто я пес паршивый. Ноги моей больше не будет в Северных землях, пусть торгуют с дшиверцами, раз не уважают почитаемых во всем мире торговцев из Тарема.

Мдараш ду-Даран посмотрел на Миару в поисках поддержки.

– Твои слова кажутся мне разумными, – скорее всего, соврала она, соблюдая извечные и нерушимые традиции круговой поруки между таремскими купцами.

Чувство гадливости к торгашу привкусом тухлой рыбины прилипло к языку Арэна. Не помогала даже жевательная палочка.

– Двадцать пять кратов – немалая сумма, – повторил дасириец, собрал во рту слюну и остатки мятной палочки и смачно выплюнул в снег. Привкус никуда не делся. – Наверняка тот, кто продал его, рассказывал, что за вещица.

«Сукин ты сын. Рашу хотел за двадцать продать, стало быть, не за двадцать пять ты ее выторговал».