Сердце зимы

– Меллар убил первых двоих, причем второго – метнув меч, как копье, через всю комнату. Словно какой герой из треклятых сказаний менестреля. – Она подняла кинжал вертикально вверх, держа за самый конец рукояти. – Потом прикончил последнего вот этим кинжалом, который отобрал у него же. У нападавших было четыре почти одинаковых кинжала. А этот клинок отравлен.

– Бурые пятна на клинке – серый фенхель, смешанный с истолченной в порошок персиковой косточкой, – заметила Найнив, присаживаясь на краешек кровати и кривясь от омерзения. – Стоило разок взглянуть на его глаза и язык, и я поняла: умер он не от ножа.

– Хорошо, – помолчав, тихо отозвалась Илэйн. Да уж, хорошо! – Корень вилочника, чтобы я не смогла направить Силу или хотя бы встать, и двое меня держат, пока третий вонзает отравленный кинжал. Сложный план.

– Мокроземцам нравятся сложные планы, – сказала Авиенда. Беспокойно покосившись на Бергитте, она поерзала у стены и добавила: – Некоторым нравятся.

– По-своему план был прост, – заворачивая нож с такой же осторожностью, с какой и разворачивала, сказала Бергитте. – Добраться до тебя легче легкого. Всем известно, что днем ты ешь одна. – Ее длинная коса дрогнула, когда она покачала головой. – Повезло, что у того, кто оказался рядом с тобой первым, не было в руках такого клинка. Один удар, и ты была бы мертва. Повезло, что Меллар случайно проходил мимо и услышал в твоих покоях крики. Везения достанет для та’верена.

Найнив фыркнула.

– Одного глубокого пореза на руке хватило бы, чтобы ты была мертва. В персике самая ядовитая часть – косточки. У Дайлин не было бы шанса выжить, если бы ранивший ее клинок тоже был отравлен.

Илэйн обвела взором ничего не выражавшие лица подруг и вздохнула. Очень сложный план. Как будто одних шпионов во дворце мало.

– Ладно, Бергитте. Маленькая охрана, – наконец промолвила она. – Чтобы... не слишком бросалась в глаза.

Ей следовало бы знать, что Бергитте уже приготовилась к такому ответу. Выражение лица ее Стража ничуть не изменилось, но узы донесли до Илэйн крохотную вспышку удовлетворения.

– Для начала те женщины, которые охраняли тебя сегодня, – сказала Бергитте, даже не потрудившись сделать вид, что раздумывает. – И я подберу еще несколько. Всего, наверное, двадцать. Иначе их будет слишком мало, и они не смогут оберегать тебя днем и ночью, а охранять тебя, проклятье, ох как надо! – добавила она твердо, хотя Илэйн и не собиралась спорить. – Женщины будут охранять тебя и там, где не смогут мужчины, и они не бросаются в глаза – хотя бы потому, что они женщины. Большинство отнесется к ним, как к почетному караулу – нечто вроде собственных Дев Копья. А чтобы усилить сходство, как-нибудь выделим их: ну, дадим, к примеру, кушаки. – После этакого предложения Бергитте удостоилась очень колючего взгляда Авиенды, которого постаралась не заметить. – Загвоздка в том, кто будет командовать, – произнесла она, задумчиво нахмурясь. – Двое или трое Охотников, из благородных, уже требуют звания, «достойного их положения». Проклятье, эти женщины знают, как приказывать, но не уверена, что они знают, что именно надо приказывать. Можно назначить Касейлле лейтенантом, хотя, по-моему, в душе она скорее знаменщик, – Бергитте пожала плечами. – Есть надежда, что кто-то из прочих, возможно, еще себя проявит, но, думаю, лидеров среди них нет.

О да, обо всем уже подумали. Двадцать человек? С Бергитте надо держать ухо востро, а то, глядишь, число телохранителей вырастет до пятидесяти. А то и больше. Способны охранять ее там, где не могут мужчины? Илэйн поморщилась. Это значило, что гвардейцы, вероятнее всего, станут ее охранять даже в ванной.

– Касейлле наверняка подойдет. С двадцатью знаменщик справится. – Она была уверена, что сумеет уговорить Касейлле охранять ее не слишком навязчиво. И пусть охранники стоят за дверями, пока она принимает ванну. – А тот мужчина, что явился в самый последний момент? Как его, Меллар? Что тебе о нем известно, Бергитте?

– Дойлин Меллар, – протянула Бергитте; брови ее сошлись на переносье. – Бессердечен, хотя и чрезвычайно улыбчив. Улыбается главным образом женщинам. Любит ущипнуть прислугу, и три дня из четырех, насколько я знаю, вид у него встрепанный. О своих «победах» любит похвастаться, но если ему сказали «нет», больше не пристает. Утверждает, что был купеческим охранником, потом подался в наемники, а теперь стал Охотником за Рогом, и оружием владеет действительно неплохо. Так неплохо, что я сделала его лейтенантом. Он андорец, откуда-то с запада, из-под Байрлона, и говорит, что сражался за твою мать во время Войны за Наследование, хотя в те годы должен был быть мальчишкой. Во всяком случае, ответы давал верные, я проверяла. – Значит, вполне мог и воевать тогда. Обычно о своем прошлом наемники врут, не задумываясь.