Сердце Пандоры

Мы приезжаем домой, и Полина выходит из машины раньше, чем я успеваю подать ей руку. Я понимаю, что у нее тяжелый период: врач регулярно со мной на связи и я знаю обо всем, что происходит с организмом моей жены и моим сыном в ее животе. Могу запросто по памяти назвать как изменялся уровень гемоглобина в ее крови с первого дня беременности и до последних анализов на прошлой неделе. В прошлый звонок Тамара Сергеевна в лоб спросила: кто будет с моей женой на родах? Мол, первые роды — это всегда стресс. Намек на то, что хорошо бы мне быть там, прозвучал настолько непрозрачно, что я с трудом сдержался, чтобы не выложить все, как есть: жена не хочет меня рядом, а я не хочу лишний раз «стрессировать» ее своим видом. Сошлись на том, что Полина — взрослая девочка и хочет справиться со всем сама. Даже пришлось наврать, что жена стесняется, что я увижу ее некрасивой в такой момент. На следующий день я передал разговор Полине, и она только кивнула, принимая мою отговорку. Сказала, что и сама собиралась сказать то же самое.

Так я понял, что в самом деле ей не нужен.

Мне не спится. Завтра выходной, гидрометцентр передал хороший теплый день — и все нормальные люди выезжают загород. У меня есть дом рядом с лесом и речкой, и там как раз закончили отделочные работы. Утром я собирался предложить Полине выбраться на природу, подышать воздухом, поваляться в гамаке. Смена обстановки пошла бы ей на пользу, а я все равно собирался закопаться в работу.

Больше я ничего никогда ей не предложу.

Просто не хочу.

До самой поездки мы с ней видимся максимум десяток раз. Даже не разговариваем, ограничиваемся безликими кивками, после которых Полина сбегает к себе в комнату или в библиотеку: в последнее время она любит проводить там дни и ночи. Много читает. Много читает Паланика, которого я считаю гением современной литературы. Однажды забыла в библиотеке свою записную книжку, в которой я нашел выписанную неряшливым почерком цитату: «Мы любим трагедию. Мы обожаем конфликты. Нам нужен Дьявол, а если Дьявола нет, мы создаем его сами»[8]. И рядом — вырезанная из журнала фотография ее любимой «поющей головы».

Я знаю, что они общаются. Мы почти не видимся, но, когда возвращаюсь домой, такое чувство, что этот придурок везде: пьет мой японский виски, трогает мою шахматную королеву в золотой короне посреди вялотекущей партии на доске, оставляет после себя невидимый след из грязи.

Пока меня физически трахает опухоль в моей голове, этот придурок морально трахает мою жену.

Глава двенадцатая: Полина

Я просыпаюсь очень рано — еще нет шести.

Из сна без сновидений вытягивает тянущая боль в пояснице, которая опускается прямо в таз. Еще где-то полчаса пытаюсь лежать в постели, надеясь, что это просто физиологический процесс моего организма: природа запрограммировала женщину таким образом, что ее тело готовится к рождению. Но кто сказал, что это должно быть приятно.

Понемногу вспышки боли сходят на нет, но возвращаются снова, ударяют короткими тупыми импульсами. Словно смазанная лекарствами зубная боль: она никуда не делась, просто теперь колет тупым концом. И каждый приступ поднимает со дна только недавно улегшуюся панику. Словно шторм во внутрь.

Я переодеваюсь в свободный костюм и теплые носки, хоть в доме тепло, несмотря на дождливый июнь. Если ничего не изменится к обеду, обязательно позвоню Тамаре Сергеевне, потому что она настаивала обязательно держать ее в курсе моего самочувствия и не бояться беспокоить по любому, даже незначительному поводу.

В мессенджере двадцать три сообщения от Глеба. Я борюсь с искушением прочитать их все сразу, поэтому забиваю время утренними хлопотами: привожу в порядок волосы, делаю массаж лица с косметическим маслом, потом просто еще раз пробегаю по списку вещей, которые на всякий случай заранее приготовила для поездки в роддом. Длинный список, который я составила из рекомендаций девочек с форума. Я не собиралась готовиться заранее, но все советовали не затягивать в долгий ящик и сделать это в начале девятого месяца.

Потом заглядываю в смежную с моей комнату — там детская. Последние недели вместе с дизайнером занималась оформлением и в итоге выбрала только третий вариант из предложенных. Голубой цвет для мальчика — это так банально. Я выбрала мягкие желтые и белые цвета, немного сочного персикового, и собственными руками разрисовала часть одной из стен. Художник я так себе, но эта мысль посетила мою голову, и я не смогла от нее отделаться. Теперь в комнате Доминика есть стена, верхняя часть которой разрисована безобразными каракулями его ненормальной мамочки, а нижняя полностью оставлена под его детское творчество. Когда это еще будет, но зато у моего сына будет целая стена для первых рисунков.

— Мне нравится, — слышу сзади голос Адама и инстинктивно роняю телефон в глубокий карман спортивной кофты.