Сердце Неи

Рана на ноге практически исчезла и больше не волновала («надо бы тоже разжиться той целебной мазью»). Я бережно мыла голову моей племянницы и думала о нашем незавидном положении. «Куда бежать? Кому молиться? Что я вообще могу сделать?»

Как это часто со мной бывает в стрессовых ситуациях на смену нервному напряжению пришла полная апатия. Я как сонная муха вяло пережёвывала кусочки непривычно жесткого хлеба, принесенного мне выбранной мною служанкой. Накормила и напоила Катю, забралась с ней на большую кровать, свернулась клубочком, крепко её обняв, и заснула, как только услышала тихое посапывание под боком.

Следующее утро началось с робкого стука в дверь. Я сонно сощурилась, увидела всё те же незнакомые очертания чужой комнаты и вяло поплелась открывать дверь. За ней меня ждали все вчерашние служанки в полной боевой готовности и ещё восемь разновозрастных малышей. Женщины, заметив мое пристальное изучение малышей, синхронно потупили глаза.

– Здравствуйте, Госпожа. Вы вчера говорили об одной идее… мы подумали, что могли бы начать со своих детей…

– Я только за, – бодрым голосом начала я. – Знакомимся. Я Тамара. Мою дочь зовут Екатерина, можно просто Катя. Теперь ваша очередь: слева направо. Представляются мама и её дети. Всё ясно?

Взаимное знакомство не заняло много времени…и началось.

Глава 3

Три дня пролетели для меня словно миг. Измотанная, хронически не высыпающаяся с огромными кругами под глазами, я внешне напоминала злобную панду. Знаете, вот всегда восхищалась теми людьми, кто работал в детском саду, но сейчас я им просто памятник лично воздвигнуть готова была. Дел оказалось невпроворот. Пришлось лично налаживать трехразовое питание, договариваясь с доброй, но строгой поварихой Анфисой, а потом организовывать и сам процесс доставки еды, за который теперь отвечали две мои личные служанки: Михта и Кальна. Столы и стулья были огромными и высокими, поэтому я раздобыла пилу и самолично на заднем дворе нашей резиденции, под заинтересованные взгляды детей, подпилила ножки столов и стульев до нужной высоты. Тоже было сделано и с кроватями, после я распилила шкаф на много маленьких частей, и прибила получившиеся полки на стену вместо шкафчиков для одежды. Никогда не знала, что скрываю в себе такой талант плотника!

Тихий час оказался незнаком в этом мире. В попытке угомонить этих вечно пищащих, кричащих, бегающих и периодически дерущихся детей, я использовала всё: от мирного дара убеждения до настоящих угроз, лучшим оказалось, как это всегда бывает – поощрение. Конфет в этом мире не было (большое упущение!), пришлось пообещать подарить игрушку каждому, кто поспит. Позже из найденной мною ненужной ткани, я наделала тряпичных кукол, нарисовала им лица и подарила просиявшим от радости детям.

На следующий день выпилила каждому по кубику, чтобы потом торжественно построить из них башню, а ещё через день даже сделала своеобразные открытки. Сказки, песни, игры – всё что угодно лишь бы наступило блаженное небольшое затишье.

В конце третьего дня, который показался мне еще одним прожитым годом, ко мне пришла очень красивая, изысканно одетая женщина, которой на вид было слегка за тридцать. Она оказалась самой главной (и самой старшей) наложницей из гарема моего «господина». Марьяна – так звали пришедшую – была женщиной приятной и очень умной. Мы долго говорили, пока Катя, сидя у меня на руках, играла с моими самодельными куклами. Я узнала многое. В гареме было двадцать три женщины. Все в возрасте от восемнадцати и до тридцати пяти лет. Марьяне как раз скоро исполнится этот граничный срок, и она на своё место обязана привести новую девушку, а сама пойти в служанки дворца. «О миры, о нравы!», – мысленно перефразировала я знаменитую цитату.

Когда я спросила не жалеет ли она о том, что выбрала такую судьбу, она отрицательно покачала головой. Потому как в стенах дворца можно было достойно есть, жить и красиво одеваться, а за границами замка, где царит многолетняя засуха и нищета, всё это было недоступно для большинства населения. Единственное о чём жалела Марьяна, так это о том, что она по законам этой страны не может иметь детей.

Единожды становясь наложницей Рениреда, девушка на всю жизнь была обречена быть бездетной, для того чтобы не подорвать власть моего «господина». Любую ослушавшуюся приказа ждала незамедлительная казнь. Меня аж дрожь пробирала, когда я слушала с какой горечью и бесконечной грустью рассказывала мне об этом моя гостья. «В какое же жестокое место я попала!».