Сердце из стекла (СИ)

– Где артанг и кто его сюда поставляет? – прорычал с угрозой.

– Я скажу… Только не убивайте… – нервно сглотнув, взмолилась она.

– Где?

– Он… он в подвале.

– Тогда нам возможно стоит прогуляться, – я схватил ее за широкое полное плечо, перетянутое лямками платья, и оттянул от стены. – Показывайте дорогу, госпожа Франкс.

Она неуверенно зашагала вперёд, путаясь в своей длинной юбке. Постоянно оборачивалась, с нескрываемым ужасом поглядывая на меня и… медлила.

Специально замедлялась на поворотах, останавливалась у детских спален. И мне не оставалось ничего другого, как напомнить ей, что у меня в руках холодное оружие.

Проткнув ткань платья остриём, я дотронулся ее бока.

– Быстрее!

Она испуганно охнула и ускорилась, пока я разглядывал грязные стены приюта.

– А куда же интересно делись те деньги, которые были выданы приюту в прошлом месяце из благотворительного фонда? – вырвалось у меня.

Хотя до этого момента мне было абсолютно наплевать, куда именно уходили мои деньги. Благотворительностью я просто создавал имя щедрого богача Кассиана Эвельдора.

Но сейчас, глядя на грязные стены и потрескавшиеся потолки, я вспоминал приют, где двадцать лет назад оставил Амину.

Тогда я не думал, в каких условиях она будет жить, считая, что иметь крышу над головой и кусок хлеба – это для четырехлетней малышки лучше, чем ночевать по подворотням и попрошайничать.

Но на содержание Мидси каждый месяц выделялась крупная сумма. А выглядел он так, словно находился не в столице, а на какой-нибудь захудалой окраине Инбурга.

– Мы з-заказали новые учебники, – заикаясь, ответила госпожа Франкс.

– И часть потратили на артанг, я прав?

– Как знала, что эта одаренная накличет беду, – пробурчала себе под нос директриса. – Сперва попробуйте справиться с двумя сотнями двуликих. А потом осуждайте. Во многих приютах используют такие методы.

– А до смерти их зачем доводить?

– Я никого не доводила до смерти.

– Карлу, например. Она просто ходячая болезнь.

– Девчонка – бастард одного из членов Совета Двенадцати. Как-то раз она пробудила свою ипостась, и один из детей увидел ее белый лик. Это было опасно. Вы же знаете, что у членов Совета не может быть внебрачных детей. В противном случае – они не могут вступить на пост. Они должны быть примером для всех: и франвильцев, и инбурцев.

– Иллюзия благочестивости, мира, верности двум народам и высшей степени справедливости, – злобно усмехнулся я. – Вот, что значит ваш Совет. Одна сплошная иллюзия. Большая часть из них – такие же убийцы и преступники, которые получили свой пост, проливая кровь и ломая жизни.

– Какое вы имеете право так пренебрежительно отзываться о Совете? Вы не знаете, что это наказуемо?

– Мне наплевать и на Совет Двенадцати, и на наказания. Говорю вам, как один из бастардов, – я подтолкнул ее к деревянной, плохо сбитой двери, у которой она остановилась. – Кто доставляет вам артанг? У кого вы его заказываете?

– Этим занимается Волшебник. Я покупаю артанг через его людей, – заученной скороговоркой проговорила госпожа Франкс.

– Не лгите, – прошипел злобно, сильнее вжимая в ее пышную фигуру свой кинжал.

– Я говорю правду! – паника в ее голосе усилилась.

– Волшебник этой отравой не занимается. Поэтому, рассказывайте свои сказки кому-нибудь другому. Даю вам три секунды. И если я не услышу правду – вы умрёте прямо в этом коридоре.

– Тут дети!

– Наплевать.

Черт возьми, как мне хотелось грохнуть ее прямо здесь. Но сперва я должен был узнать, кто решил прикрыться моим именем.

– У господина Зальма, – созналась наконец госпожа Франкс.

– Он ведь уже покойник.

– Сейчас этим занимается его сын Олден.

– Какие замечательные новости, – протянул с сарказмом, уже зная, кого навещу следующим. – Открывайте.

Пока перепуганная до смерти директриса сражалась с навесным замком на обшарпанной двери, я поглядывал в коридор, гадая, как скоро вернётся Эви. Не решится ли она выкинуть очередную глупость?

Хотя, на самом деле вопиющую глупость допустил я, когда отправился с ней без охраны. Но я надеялся на то, что Эвелин все же поверила в мою ложь… Моя милая жена не станет рисковать жизнями своих воспитанников.

Когда до моего слуха донёсся звонкий стук женских каблучков, раздававшихся эхом по лабиринту приютских коридоров, я улыбнулся. Шаги Эвелин были быстрыми и… злыми. Словно она вкладывала в каждый шаг свое безумное желание продырявить мне голову этим самым каблучком.

Дверь подвала распахнулась с протяжным скрипом, и госпожа Франкс застыла, неуверенно глядя на каменные ступени, уходящие вниз и скрытые непроглядной темнотой. Дотянулась до выключателя, и ступени озарил мягкий жёлтый свет от нескольких лампочек.

– Живее, – я подтолкнул ее в спину.

Стоило мне ступить на первую ступень, следуя за директрисой – чувство тревоги и дурного предчувствия всколыхнулось внутри. Рука сама потянулась к поясу и легла на рукоять револьвера.

Я рассматривал огромный подвал, заваленный разбитыми школьными партами, деталями от детских кроватей, вокруг были полки с покрытыми пылью книгами.