Сердце Арронтара. Две судьбы

– Я давно хотел тебе рассказать… Этого ты нигде не найдёшь, Дэйн, нигде. Ни в одной из книг. Даже Форс не знает. И я сам не сразу понял, что это важно, – он вздохнул. – Ты помнишь, как на древнем наречии оборотней будет «небо»?

– Конечно. «Ри».

– Верно. А «земля»? Не «почва», а именно «земля», Дэйн. Это очень старое слово…

– Не «почва», а «земля»? – он нахмурился. – Не вижу особой разницы.

– Разница есть. «Земля» в том смысле, что включает в себя это слово, значит и почву, и воду, и даже деревья. «Земля» – это поверхность, на которой есть жизнь.

И тогда он вспомнил…

– «Дэр»…

– Верно. А теперь сложи эти два понятия. «Земля-небо». Ну же…

– Дэрри…

Аравейн улыбнулся.

– О да. Вот оно – то самое непереводимое с вашего древнего наречия слово. «Земля-небо». То понятие, о котором вас заставил забыть сам Арронтар.

– Я не очень понимаю, Вейн. Форс говорил, это слово значит что-то вроде «единые» и обозначает пару оборотней, которые…

– А ты посмотри вперёд, Дэйн, – кивнул наставник то ли на море, то ли на небо. – Видишь? Земля-небо. Такие разные… но всегда – единые. И это слово – дэрри – означало единство двоих твоих сородичей. На земле – то есть, в жизни – и на небе – то есть, в посмертии. Ты никогда не видел, как пишется это замечательное слово? Это круг, пересечённый чертой, и внутри самого большого круга – бесконечное число мелких кругов, которые рисуются до тех пор, пока не кончится место на листке бумаги. Эти круги – как символ той самой бесконечности, повторяющихся жизней, где вы – дэрри – всё равно не сможете быть друг без друга.

– Я не понимаю. При чём здесь проклятье?

– При том. Дэйн… прощение – это не единственное условие. И оно должно быть… не только твоим.

Ему показалось, будто Аравейн ударил его.

– Ты шутишь? Скажи мне, что ты шутишь.

– Увы.

Он на миг прикрыл глаза и рассмеялся.

– Где я возьму дэрри? Они же больше не рождаются!

– Она родится. Теперь, когда ты вернулся в Арронтар, лес позволит ей родиться… Он ведь сам хочет избавиться от проклятия. Дэйн, будь начеку. Смотри в оба… Потому что она, скорее всего, будет такой же, как ты.

– Я не понимаю… А как же Фрэн? Я ведь слышал музыку, когда был с ней. Форс говорил, что дэрри слышат музыку, когда встречают друг друга. Как он это назвал…

– Зов. Или Песнь Арронтара. Дэйн, послушай меня… ты ведь теперь не Дэйн, верно?

– Верно.

– И какое имя ты взял?

– Нарро.

– Нарро. Мне нравится. Так вот, Нарро. Раз ты – не Дэйн, то и Фрэн – не Фрэн. Понимаешь?

Он сжал зубы и резко выдохнул.

– Неужели…

– Есть ещё кое-что, – Аравейн наконец отвернулся от созерцания океана и неба и посмотрел на собеседника. – Несмотря на то, что дэрри связаны друг с другом как при жизни, так и после смерти, при жизни они могут и не быть вместе. Выбор, мальчик мой. Ты оборотень, вы связаны с Арронтаром, но ты уехал, потому что сделал свой выбор. Так же и с дэрри. Это просто слово. Это почти такая же связь, как между родителями и детьми, братьями и сёстрами… Но выбор всегда важнее.

– Ты думаешь, она может…

Аравейн улыбнулся.

– Если она будет такой же, как ты, Дэйн, то она сможет всё.

***

Ровно через пять дней желание сбежать из Арронтара начало просто сжигать Нарро изнутри.

Почтительное благоговение сородичей раздражало, особенно бесили волчицы – если мужчины только уважали силу нового Вожака, то женщины просто «слюнями исходили», как сказал во сне Форс. Ни одну из них Нарро не хотелось. Ни в каком смысле – ни физически, ни духовно, никак.

Ещё и Лирин добавляла. Нет, она, конечно, не присоединялась к поклонницам тела Вожака, но легче от этого Нарро не было, ведь женщина повсюду ходила за ним. Хвостиком, почти как Фрэн. Вот только присутствие Фрэн никогда не раздражало его, а Лирин… Хотя Нарро вообще предпочитал не думать о том, что к ней чувствует.

Радовал только Вим. Щенок отъедался и с каждым днём становился всё пушистее. Нарро он слушался беспрекословно, а вот всех остальных не любил. Некоторой долей снисхождения пользовалась Лирин, а к другим оборотням Вим относился очень настороженно.

Поначалу Нарро собирался отдать приказ насчёт того, что никаких щенков – какими бы уродливыми они не рождались – топить нельзя под страхом изгнания, но после понял, что это не понадобится. Смотритель питомника был хоть и простым, но понятливым оборотнем, а остальные члены стаи, как только узрели Вима, сразу же поменяли приоритеты. А как же иначе, ведь Нарро пользовался среди сородичей просто безграничным уважением, граничащим с благоговением.

И это благоговение… О Дарида, как же оно его бесило!

Рассказывая о своих чувствах Аравейну, Нарро, честно говоря, ожидал чего угодно, только не той реакции, что последовала после этих признаний.

– Поезжай в Лианор, – сказал наставник, не отрывая взора от Моря Скорби – в последнее время оно неизменно появлялась в его снах.

– В Лианор? – с недоумением переспросил Нарро. – Что я там забыл?

– Ты же хотел познакомиться с Эдигором. А тут и официальный повод – день рождения императора. Заодно и развеешься, проветришь мозги… Ну и привези ему щенка, что ли.

Думал дартхари недолго.