Сердца и судьбы

Дороти была ужасно мила с Филипом в харродском парикмахерском и косметическом салоне, хотя он и заставил ее прождать целые полчаса. Анджи, естественно, Дороти не узнала, когда они встретились в дверях – откуда бы? Просто одно из тех совпадений в развитии этой истории, про которую мы с вами, читатель, знаем, а ее действующие лица не знают. На Анджи было белое норковое манто. Конечно, уже другое. То она продала. (Разумеется, она не подарила его бедной мерзнущей старушке. Нет уж! Богатые остаются богатыми, потому что они скряги.) Дороти, впрочем, была причесана отлично и покинула салон через двадцать минут, а Анджи все еще скандалила у кассы – теперь она уже вообще отказывалась хоть что-нибудь заплатить и еще грозила предъявить Еве иск за ущерб, причиненный ее ногтям, – когда Дороти успела уплатить и уйти. В оправдание Анджи следует упомянуть, что она очень нервничала из-за свидания с Клиффордом на следующее утро. Про это случайное скрещение путей Анджи и Дороти я упоминаю для иллюстрации того, как связаны все наши жизни. Анджи, бывало, спала с Клиффордом, который, бывало, спал с Ровеной, которая спала с сэром Ларри Пэттом (только-только), который жил теперь с Дороти, которая, если хотите знать мое мнение, обладала самым приятным характером из них всех и, во всяком случае, знала, что такое самой зарабатывать себе хлеб насущный. Одному лишь Богу известно, каким образом продавщица в булочной, где вы покупаете сдобу, может быть связана с вами. Или, если на то пошло, так и глава местного охотничьего клуба.

В этот вечер Анджи обедала с Сильвестром, своим непылким, домашним, критикующим живопись любовником, и думала, какой же он унылый зануда, и удивлялась, почему он не пойдет в открытую, и просто не удалится с их красивым молодым официантом, вместо того чтобы старательно делать вид, будто он на него вовсе не смотрит. Да, в своей постели Анджи Сильвестра не хватится. Иногда они обсуждали вопрос, не пожениться ли им. Они хорошо ладили, интересы и занятия их совпадали; им было удобно жить под одной крышей в разных частях света, поскольку это уполовинивало страховые взносы, которые каждый платил за свою личную коллекцию; им нравилось вместе пить по утрам апельсиновый сок и черный кофе и с волнением изучать цены на произведения искусства. Он сопровождал ее туда, она сопровождала его сюда, поддерживая таким образом достоинство друг друга. Как пара они получали вдвое больше приглашений, чем получали бы поодиночке, а оба любили бывать на людях. И они вместе устраивали приемы – для частных меценатов и критической элиты Мира Искусства, получая от этого значительное удовольствие. Но больше того? Нет. (Но, читатель, разве вы не удовлетворились бы этим? Я бы, по-моему, вполне удовлетворилась, вращайся я в подобных кругах – забудьте продавщицу в булочной, забудьте главу местного охотничьего клуба. Важно, с кем вы завтракаете.)

– Ты выглядишь изумительно, – сказал Сильвестр Анджи, и было бы странно! Она же в конце концов уплатила харродскому парикмахерскому и косметическому салону 27 фунтов, хотя на самом деле счет, включая седую прядь, электролиз и новую чудотворную маску, составил 147 фунтов, а 147 фунтов способны намного изменить внешность женщины к лучшему даже по нынешним ценам. Мы же говорим о тогда, о том, что было пятнадцать лет назад! Добавьте еще настоящие в 18 каратов золотые серьги и редкостное ожерелье червонного золота в сочетании с платьем из дорогого черного кашемира (довольно закрытое, ведь кожа у нее, куда ни кинь, была тусклой). Нет, вы ее недооцениваете! Во всяком случае, годы научили Анджи если не как себя вести, то как одеваться.

ТОТ ВЕЧЕР ДЛЯ БОГАТЫХ!

В этот вечер Анджи и Сильвестр потратили тридцать четыре фунта на свой обед вдвоем. (Свыше сотни фунтов по нынешним ценам.) У Анджи был отличный аппетит, они отправились в довольно роскошное итальянское заведение в Сохо, где перец к их спагетти мололся в огромной старинной ручной мельнице, а сыр был самым лучшим пармезаном – мягким, как и положено свежему пармезану, доставленным утренним самолетом из Италии. Перед едой они выпили порядочно джина с тоником, за едой – отличного вина, а после еды – очень-очень старого портвейна, который значительно увеличил итоговую цифру в счете.

В тот же вечер (в Лондоне) Саймон и Салли Агнес ели на второй завтрак (в Токио) суси, а Салли потребовала к сакэ еще шампанского, в результате чего Саймон собрался с духом и сказал ей, что, по его мнению, им больше не стоит видеться. Сплетни, объяснил он ей, расстраивают Хелен. Саймон говорил мягко и тактично, насколько было в его силах, но как можно изложить подобное по-доброму? Салли выплеснула ему в лицо стаканчик теплого сакэ, и хотя количество было невелико – японцы пьют много, но всегда понемножку, понемножку – капли этого напитка угодили на довольно старинный занавес у него над головой.