Сердца и судьбы

Как вы помните, читатель, пока Нелл жила в замке, де Труаты хранили ее существование в тайне, она находилась у них незаконно, дитя черного рынка. Другие тайноприемные родители смело объявляют себя тетями и дядями либо дедушками и бабушками или уезжают на два-три года и возвращаются с ребенком, словно бы приобретенным естественным путем, но де Труаты подобных разумных мер не приняли. Кое-кто из жителей деревни видел в замке ребенка, но помалкивал. Столь обворожительная девочка, изящная, как эльф, с огромными чарующими глазами, вполне могла быть видением и исчезнуть, прежде чем толком разберешься, здесь она или только кажется. Жаль прогнать подобное создание. Ну а к тому же, вы знаете, что такое деревенские жители: язык привыкли держать за зубами и верить, что слово серебро, а молчание – золото.

В развалинах замка были найдены обгорелые трупы де Труатов. Марта исчезла бесследно, но спальня ее, как было известно, находилась в Западной башне (где начался пожар), а башня обрушилась. Никто не сомневался, что бедные старые кости Марты покоятся где-то там, но живых родственников у нее не осталось, друзей не было, и никто не стал искать. На надгробной плите де Труатов под «здесь покоятся» была упомянута и верная serviteur[18] так что приличия были соблюдены. А что до крошки Нелл, ее останков не искали, потому что никто толком не знал, жила ли она там. Из этих мест она исчезла навсегда.

ВОЗМЕЩЕНИЯ

Примерно тогда же, когда через два года с месяцами после того, как ЗОЭ-05 пошел трещинами и разбился, были наконец выплачены все страховые премии и компенсации, включая и лишних два миллиона фунтов миссис Блоттон сверх и помимо сорока тысяч за потерю мужа (ввиду доказанной небрежности со стороны авиакомпании), произошла крайне странная вещь. В авиакомпанию ЗАРА позвонила дама, владелица дома мод в Париже. Она сказала, что чувствует себя обязанной сообщить кое-что. У нее было столько хлопот с созданием своей фирмы, что она вот только сейчас умудрилась выбрать свободную минуту. Да и в любом случае вполне возможно, что сведения ее никакого значения не имеют. Артур Хокни, вызванный из Нью-Йорка, тотчас прилетел в Париж побеседовать с этой мадам Рависсер, которую нашел весьма обворожительной и элегантной дамой средних лет, хотя в некоторых отношениях и склонной мешкать и тянуть время. Он простоял перед ее дверью добрых пять минут, прежде чем она собралась ее открыть. Такой уж у нее был характер. Мадам Рависсер, со своей стороны, увидев столь достойного и красивого черного американца, была обрадована незамедлительным ответом авиакомпании ЗАРА и с непринужденной словоохотливостью повела свой рассказ на английском языке, который недавно выучила. Она, начала она, навсегда покинула приморский городок Лозерн-сюр-Мер в тот самый день, когда разбился ЗОЭ-05. После многолетних колебаний она, наконец, решилась продать свою маленькую charcuterie,[19] покинуть мужа и с некоторым запозданием отправиться искать счастья в большом мире. Лучше поздно, чем никогда. Таков ее девиз. Она села в парижский автобус примерно через полчаса после падения самолета – собственно говоря, им пришлось постоять лишнее, пропуская машины «скорой помощи».

На первой остановке в автобус села весьма странная пара, сказала она – уродливый злобный мужчина, который непрерывно курил, и прелестная маленькая девочка с вьющимися белокурыми волосами, большими глазами и ротиком, как розовый бутон. Ну а мадам Рависсер хорошо знала свой тихий городок, и эти двое, казалось, упали прямо с неба. Откуда они взялись? В дороге девочка начала мучиться, ей хотелось faire pipi, и она, мадам Рависсер, остановила автобус и помогла ребенку – и обнаружила, что туфельки у нее мокры насквозь и трут ножки «la pauvre petite», а носочки у нее все в песке. Тут она заметила, что брючины у мужчины тоже снизу мокрые и прилипают к ногам ниже колена, точно он бродил по воде на пляже. С тех пор мадам не могла отделаться от мысли, что мужчина и девочка действительно упали с неба, что они имеют какое-то отношение к авиакатастрофе, хотя почему и каким образом она сказать не может.

– Вы описали его как заядлого курильщика, – сказал Артур. – Вы уверены?

– Две пачки «Голуаз» подряд, и перерыв он сделал только потому, что третьей у него не нашлось. О да, он был заядлый курильщик. Я тогда же подумала, что он не может быть отцом девочки – всякий раз, когда он к ней наклонялся, она начинала кашлять. Его собственный ребенок свыкся бы с запахом. А когда он сошел с автобуса – на рю Виктор Гюго – то сразу вошел в tabac. Я за ним следила.

– Вам следовало бы стать сыщиком, – заметил Артур Хокни. Ему понравился ее импозантный галльский вид, неторопливая уверенность ее движений. Она предложила ему кофе, и ей понадобилось полчаса, чтобы его сварить, но был он превосходным.

– Вам потребовалось немалое время, чтобы сообщить эти сведения, – все-таки заметил Артур.